–"Призрак оперы" – хорошая книжка, к сожалению, не помню автора, "Парфюмер" Зюскинда, "Пигмалион" или "Кандида" Бернарда Шоу, потом "Левая рука тьмы" Урсулы ле Гуин, слышал про эти произведения?
– Нет, – ответил я, мотнув головой, и понял – этот диалог ни к чему не ведет. Я упустил свой момент блеснуть интеллектом, пора опять сменить тему – но подождите, что Вы там говорили насчет болезни и слабости?
–Что они эгоистичны и обращают все наши помыслы симпатии на самих себя. Вроде бы это сказал Ван Хельсинг – профессор, определивший, что подругу главной героини укусил вампир – Nosferatu, коим и был Граф Дракула. Кстати говоря, Брэм Стокер, создавая образ графа Дракулы вдохновлялся историей из жизни реального человека – Влада Цепеша – крестоносца, владевшего в пятнадцатом веке некоторой частью земель в Трансильвании. Он пересажал огромное количество людей на кол, прославившись своей кровожадностью, как самый жестокий тиран своей страны. О нем ходили слухи, что он пьет человеческую кровь, в общем, да, очень интересная литература, если будет возможность – почитай.
– Не знаю, посмотрим. И все же, насчет болезни и слабости, – вернулся я к попытке увильнуть от литературной темы, о выборе, которой я уже успел пожалеть – я хотел бы задать вам вопрос, который когда – то задала моему классу одна учительница: "Как по-вашему, самоубийство – это сильный поступок слабого человека или слабый поступок сильного? Неужели, по-вашему, я решил расстаться с жизнью только из-за того, что мои помыслы и симпатии были обращены на себя, ведь я вроде как болен…
– Хм, самоубийство, несомненно, слабый поступок. Куда проще умереть, чем стойко сносить мучения жизни, а вот кто на это способен – зависит от ситуации. Это может быть сломленный силач и отчаявшийся слабак. Насчет твоего случая скажу так: акты суицида разделяют на три вида: эгоистические, альтруистические и аномические, но существует исключение – это самоубийство из-за острых психических расстройств. Вот такое исключение как раз произошло с тобой. По всей видимости, ты стал жертвой ПТС – посттравматического синдрома, который появляется у многих людей, получивших серьезную душевную или физическую травму. Среди симптомов ПТС: бессонница, кошмары, страх, невозможно невозможность успокоиться, отсутствие собранности, вялость, расслабленность, полный отказ от еды, апатия ко всему. Силы остаются лишь на борьбу с собственными тягостями, вся прочая деятельность автоматически отвергается, в общем, примерно все то же самое, что ты описал в городской больнице. Полностью избавиться от ПТС невозможно. Полученная рана будет оставаться, пока свежа память. По-моему, ты просто чрезмерно распереживался из-за расставания с девушкой, но тебе не стоит комплексовать: то, что ты столь чувствителен – отнюдь не недостаток, наоборот, это говорит о тонкости твоей душевной организации, попавшей под атаку болезни, действие которой, в свою очередь, можно приглушить, благо медицина сильно развилась за последние пятьдесят лет. Знаешь, что делали с психически больными в начале двадцатого века?
– Не представляю.
– Сперва считалось, что причина болезни кроется в зубах того или иного сумасшедшего и ему их все до единого выдирали. Если это не помогало, то вслед за зубами удалялись разные внутренности, после чего больной, естественно, умирал. Позднее на смену этому методу пришла трепанация черепа с отсечением белого вещества, а затем упрощённая версия этой операции. Брался нож для колки льда и молотком забивался в кость глазной впадины, чтобы попасть в определенную долю головного мозга, вследствие повреждения которой человек превращался в овощ, и страдали не только действительно больные, от многих попросту таким образом избавлялись, потому что врачи не особо вникали в подробности и причины болезней их пациентов.
– Вот насчет причин, – вторгся я в повисшую паузу, – я ведь впал в депрессию не только из-за разрыва в отношениях со своей девчонкой…?
– Нет, не только, но тут надо понимать, что любовь сыграла роль фундамента для твоего психического расстройства. Вообще, это чувство тоже болезнь. В международной классификации болезней любовь фигурирует под шифром F 63.9 – «Расстройство привычек и влечений неуточненное». В разъяснении этого определения отмечено, что к такого рода патологиям относится «периодически возникающее непреодолимое желание совершить опасное для себя и окружающих действие, которому невозможно противостоять». Таким образом, любовь стоит в том же ряду, что и клептомания, пиромания, патологическая вежливость или страсть к азартным играм.
– То есть, по Вашим словам, получается, что одна из моих болезней перетекла в другую. Хорошо, если так – то мне непонятна еще одна вещь. Признаюсь, что кое-что не договорил, когда вы меня спросили в прошлой беседе о моей миссии – я хотел сбежать в Америку не просто так, а для того чтобы быть рядом с Кэтрас – моей бывшей. Получилось бы у меня вернуть ее или мы остались бы друзьями, мне было все равно. Так неужели мое решение перебраться поближе к девушке, время с которой, как я рассудил, было лучшим в моей жизни, пришло ко мне тоже по болезни? Я бы взял денег у матери, да и вернулся б на родину к отцу. В моих планах не было ничего невыполнимого – я хладнокровно переврал историю о моих поисках девушки-ангела, но, в целом, оставил суть интересовавшего меня вопроса.
– Видишь ли, зачастую влюбленности присуща одержимость объектом любви, что обычно в психиатрии квалифицируется, как синдром навязчивых состояний – человек стремится к своему кумиру, постоянно думает о нем, даже кратковременную разлуку воспринимает как трагедию. Подобная хвороба отличается своим непреодолимым характером, а также – невозможностью с помощью силы воли избавиться от нее. Ослепленный любовью человек теряет уважение к себе, а иногда и личностные цели, превращаясь в добровольного раба своей любви. Такого рода психическая зависимость от объекта влечения сродни наркотическому пристрастию, она связана с теми же внутренними механизмами в организме, что и истинная наркомания. И, как большинство наркотиков, действует не только на мозг, но и на сердце, которым, кто бы что ни говорил, мы собственно, любим. В доказательство этому, кстати, существует интересная болезнь – болезнь Такацубо, так называемый синдром разбитого сердца. Это – когда эмоциональная травма приводит к ослаблению сердечной мышцы, вызывая сердечную недостаточность. Так что любовь не только приносит боль, она еще и смертельно опасна. Только человек не может без нее жить, так уж он устроен.
– Согласен. А вот что бы Вы сказали, если б я заявил, что это не я нанес себе порез, и что именно из-за того, что я его получил, у меня прекратились галлюцинации? – спросил я и вспомнил слова Славика, с которыми я был теперь солидарен, мне действительно стало интересно знать, что думает Александр Александрович о моей болезни, как, в принципе, и об остальных «аномалиях» в моей жизни. Почему же мне стало важным его мнение? Задумавшись, я впервые внимательно посмотрел на него и обратил внимание, на то, чем он отличался от других врачей, с которыми мне довелось пообщаться. В отличие от очкастого коротышки, который уговорил меня госпитализироваться, толстопузого бородача, который принял меня в пятнадцатой больнице и по-учительски строгой блондинки, которая допрашивала меня в НИИ Сербского, Александр Александрович выглядел как нормальный человек, в пример этим врачам, молодой, подтянутый и какой-то простой что ли. Его голос был уверенным, говорил он внятно и доходчиво, а пристальный взгляд, который он не сводил с меня в течении всего диалога, словно говорил: "Парень, я – то на своем месте, а вот ты, похоже, потерялся, так что иди-ка ты ищи свою дорогу и не трать наше время на пустую болтовню. У нас разные цели". Но, несмотря на то, что судьба уготовила мне стать пушечным мясом, а ему – работу с бумагами в личном кабинете, выражаясь его словами, он – такая же боевая единица, как я, и вполне способен меня понять. А поскольку он не по годам умен (на вид ему было лет двадцать), отзывчив и, несмотря на характер работы, не похож на частичку бездушного механизма под названием система, то, мне кажется, он принадлежит именно к такому типу людей, которые судят о вещах бескорыстно и объективно.