– Загашеный, – глядя на шефа, кивнул в сторону пришельца Андрюха. Шеф ответил понимающими покачиваниями головы.
– Андрюха, ты побудь за меня. Я провожу товарища.
– Э-э… Шеф, я, типа, это… тоже могу проводить.
Ты чего? Я не в этом смысле! Зови Ильина, и смотрите тут в оба за залом! – строго прикрикнул на подчиненного Макарыч и, растянув губы в улыбке, взял под локоть Лешего. – Пойдемте, уважаемый, я вас провожу.
– Как око творить, растолкуешь? – вопросил у сопровождающего владыка, выходя из помещения и бросая последний взгляд на чудо зеркала.
***
– Это вам, Алексей, – Макарыч подхватил увесистую суму из тончайшей полупрозрачной материи, напоминающей невероятно гибкую слюду, когда они покидали лавку через небольшие самые обычные двери.
– Что это? – полюбопытствовал Леший, не понимая, с чем связана неожиданная смена отношения к нему купца. А тот теперь даже обращался к владыке на вы, словно к понтляндскому дворянину.
– Презент, – Макарыч распахнул суму, позволяя заглянуть внутрь. А там лежали прозрачные мешочки с изюмом, курагой, черносливом, различными орехами и еще невесть с чем, несомненно, заморским и наверняка дорогим.
Польщенный и смущенный пришелец вопросительно посмотрел на того, кого принимал за купца, пытаясь понять, искренен ли тот в благорасположении к нему, или желает что-то потребовать взамен.
– Я донесу до машины, – услужливо заявил тот, видя, что Леший не собирается забирать у него подарок. – Ваша машина на стоянке, Алексей?
– Леха – имя мое, – напомнил владыка, которому надоело, что собеседник называет его Алексеем.
– Э-э, не вопрос. Я сам люблю по-простому. Ты на машине, Лех, или пешком.
– На машине?
Последовал короткий диалог непонимающих друг друга людей, в ходе которого Макарычу удалось-таки выяснить, что богатый посетитель не имеет личного автомобиля, и он предложил отвезти его, куда тот скажет, на своем. Леший, подумав, решил, что не нуждается в сопровождении человечишки, речь которого не всегда понятна, а помыслы неведомы и подозрительны, и вежливо отказался, однако приняв суму с заморскими яствами. Но и сам решил отблагодарить, и снова сунул руку в кармашек на поясе. Пальцы зацепили металлическое колечко, заряженное силой. Любой колдун за такое колечко насыпал бы целую гору заморских яств, потому Леший, после секундных сомнений, запустил пальцы в другой кармашек и выудил самый обыкновенный золотой перстень с простым бриллиантом размером с крупную горошину. Хватит и такого отдарка этому человечишке.
– Прими в знак благодарности моей, купец Макарыч, – вложил он перстенек в руку нового знакомца.
– Это чо? – Макарыч поднес перстень к глазам, внимательно рассматривая камень, и те в изумлении расширились. – Это брюлик?! Слышь, Лех, ну его на фиг. Забери. Я еще пожить хочу, и желательно на свободе. А за такие вещи и голову снести могут.
Но Леший уже призвал лесовика и, открыв переход на его поляну, покинул онемевшего от увиденного Макарыча. Из ослабших пальцев выпал перстень и, ударившись о металлическую решетку, провалился в сточный желоб. Бриллиант от удара вылетел и закатился в наметенную ветром кучку мусора под поребриком.
Так как дело происходило в заднем дворе гипермаркета у служебного входа, обзор к которому перегораживала стоявшая рядом фура, то кроме начальника охраны, коим и являлся Евгений Макарович Черных, невероятное исчезновение высокого блондина в джинсовом костюме больше никто не увидел.
Глава 5
Оказавшись на окруженной терновником поляне, Леший первым делом попытался сотворить переход в собственные владения. Однако не вышло. И из собратьев на призывы никто не откликнулся. Отчего же легко получилось сотворить малый призыв к Лесовику Терентию и затем создать переход на поляну? Сие пониманию владыки было недоступно. Зато переходы к известным Лешему местам в данной местности призывались, как говаривал Кощей, без проблем. Ради эксперимента он сотворил переход к избе-рожальне, к поляне, на которой встретил скоморохов, и к тому месту на заднем дворе огромной лавки, где расстался с купцом Макарычем. Тот все еще был там, но появление пришельца не заметил, ибо, стоя на четвереньках, усердно перебирал грязь в сточной канаве. Подивившись такому поведению знакомца, Леший вернулся к Терентию.
Терентий крошил челюстями грецкие орехи, которыми его угостил владыка. Он засовывал их в рот целиком и перемалывал вместе со скорлупой. Леший хотел было пояснить, что есть, как и в лесном орехе, надо только ядрышки, но, видя лучащееся блаженством лицо лесовика, мысленно махнул рукой. Однако на всякий случай отсыпал тому еще и вяленого чернослива.
Ожидаемо лесовик не смог дать пояснения ни на один из вновь появившихся вопросов. Да и откуда ему было что знать, ежели он никогда не покидал пределов своего леска, а тайный народец, некогда сосуществовавший, вместе с людьми, уже половину века как покинул не только град, но и окрестные земли, и во владения лесовика не заглядывал, вестей не приносил.
А ведь Леший и побывал-то только на окраине неведомого града в одной только лавке, которая величием превосходит любой из виденных ранее дворцов. Что же встретит его далее в самом граде, там где высятся громады более великих дворцов, сравнимых лишь с неприступными скалами, о твердыню коих разбиваются исполинские волны Великого Моря?
В конце концов, владыка принял решение искать проживающего в граде человека, способного внятно растолковать ему все о здешних реалиях. Решение это возникло не само по себе, а было принято благодаря воспоминаниям опять же о восставшем Кощее. Тот восстал с душой и памятью чистыми, аки у младенца. Хотя, были причины, заставляющие Лешего сомневаться в той чистоте. Но, то что Кощей ничего не помнил из собственного прошлого, это точно. И повезло тому встретить в чащобе заплутавшего княжича Болтомира Заозерского, который взял на себя заботу о просвещении Кощея, не ведая, что перед ним один из перволюдей, от которых пошел весь род человеческий.
Дело за малым – найти поводыря, подобного кощееву Болтомиру.
Приняв решение, владыка призвал переход на задний двор лавки.
Водитель погрузчика, перевозивший стопку деревянных поддонов, ошарашенно выпучил глаза, когда увидел появившееся марево и вышедшего из него высокого блондина в джинсовом костюме. Опомнился он только тогда, когда погрузчик пробил рогами стекла салона «Мазды» начальника охраны, засыпав ее поддонами.
Посмотрев на свершившееся столкновение, Леший непонимающе хмыкнул, пригладил аккуратную бородку и пошел в обход фуры.
Площадь перед фасадом гигантской лавки оказалась почти наполовину заполнена самобеглыми каретами. Те непрерывно то подъезжали, то отъезжали. Народишку тоже суетилось изрядно. Кто-то только шел в лавку, кто-то уже выкатывал наполненные снедью и прочим товаром корзины, и перегружал их в сундуки, находившиеся, как и положено, в задней части самобеглых карет.
Пройдя сквозь людскую суету, Леший двинулся по мощеной тесаным серым камнем тропе вглубь града. Подойдя к первому дворцу, он остановился и задрал голову, считая по окнам, сколько в нем поверхов.
– Мужчина, что вы встали посреди дороги?! – вопросил визгливый голос.
Отвлекшись от подсчета, он обернулся и увидел необъятную бабищу, в обеих руках у которой было по несколько слюдяных сумок, набитых снедью. За ее спиной пыхтел так же нагруженный сумами мужик. Габариты мужика лишь малость уступали теткиным. А та снова взвизгнула: – Чего вы встали, мужчина?
– Поверхи считаю, – указал на дворец взглядом Леший, размышляя, отчего и эта баба ему выкает, будто понтляндскому дворянину? Может дело в одежке, которую он на себя накинул? Но баба вдруг заговорила по-простому.