Народишку тут сновало изрядно, однако на Лешего никто внимания не обращал, что подтвердило как правильность выбранного им морока, так и отсутствие среди окружающих людей таких, которые способны зрить сквозь морок. Убедившись в этом, владыка принялся спокойно осматриваться окрест и наблюдать за поведением людишек.
Стоял владыка на длинной, словно дорога, площади, мощенной все тем же отшлифованным до зеркального блеска сером камнем. Мимо деловито шастали туда-сюда представители местного племени. Иные тащили в руках сумы всяческих форм и расцветок. А многие катили поставленные на колеса объемные корзины, плетенные из тонких, словно ивовые ветки, блестящих металлических прутьев. У одних корзины были пустые, у других наполненные, иной раз даже и верхом. Потянув носом аромат от корзины, которую катил мимо толстенький мужичок, Леший понял, что та наполнена явно снедью. В животе заурчало. Это ж какие сутки он уже не жрамши? Оно понятно, что владыка может и век одним чистым воздухом питаться, но для чего-то ж дадено ему получать плотские услады?
Понаблюдав, Леший определил, что наполненные снедью корзины люди вывозят через узенькие проходы между… между… Пожалуй больше всего это напоминало безколесные и безлошадные коляски, в которых восседали бабы в голубых рубахах. Бабы тщательно осматривали и ощупывали содержимое корзин, которое людишки выкладывали перед ними. Народец давал бабам уже знакомые владыке цветные лоскутки, а иногда и медные или серебряные монеты. У пришельца появилась догадка, что лоскутки использовались в качестве монет. Но самая поразительная догадка, посетившая его голову, заключалась в том, что этот исполинский зал являлся банальной продуктовой лавкой! А каковы же тогда залы для приемов и пиршеств у местных князей?!
Взявшись за одну из свободно стоявших пустых корзин, пришелец покатил ее к калиткам, через которые, как он определил, был вход в лавку. По пути, услышав возбужденные голоса, увидел знакомую четверку из красной машины. Те о чем-то спорили с бабой в голубой рубахе, проверяющей набранный ими товар.
– Спиртное только с десяти, – твердила им баба о чем-то непонятном для Лешего.
– Ка-акое спиртное, на? – громко возмущался один из вьюношей. – Мы те чо, какое-то бухло дешевое берем? Да тебе за один вот этот пузырь полгода батрачить надо!
– Спиртное с десяти, – настойчиво повторила баба.
– Да кинь ты ей лавэ, Алекс, да пойдем. Пусть после десяти пробьет, – посоветовал второй вьюнош.
– Ага, как я ей кину? У меня только карточка, на.
– У меня тоже, – развел руками второй.
– Ну, долго вы эту телку уламывать будете? – капризно протянула девица с кошачьей мордой на груди.
– Спиртное с десяти, – автоматически повторила баба.
– Какие-то проблемы? – подошел парень в темно-синей одежде.
– Щас у вас тут у всех будут проблемы! – сорвавшимся на визг голосом вскричал тот, кого называли Алексом.
– Да ну их на фиг, – потянул его за локоть приятель. – Покатили, в другом месте затаримся.
– Чего-о? – возмутился тот. – Мы затаримся здесь и сейчас, понял, Лева! Тут тебе не твоя дикая Москва, понял? Это мой город, понял, на?
Услышав последнюю фразу, Леший свернул и подъехал ближе к спорящим. Уж очень хотелось ему рассмотреть ближе того, кто заявил свои права на сей чудный град. Нешто вот это чахлое недоразумение, самолично закупающее снедь в лавках, является местным князем? В такое владыке не верилось не только из-за внешнего облика визгливого вьюноши, но и из-за тех брезгливых взглядов, коими одаривали скандальную компанию шастающие мимо людишки. Таков мог быть только княжеским шутом. Тогда и его поведение, и отношение к нему окружающих становилось объяснимым.
– Да один мой звонок отцу, и этот сарай разорвут, на, пожарные, санэпидемстанция, налоговики и… и… Ты понял, на, Лева? – продолжал бушевать юнец, тыча пальцем в грудь приятеля.
– Спиртное с десяти, – в очередной раз выдохнула баба в голубой рубахе.
– У вас какие-то проблемы? – робко подступил не услышанный ранее парень в темно-синем кафтане.
На этот раз он был услышан скандалистом, и тот перевел на него налитые кровью очи.
– Чо-о? У меня проблемы? Это у тебя, мужик, проблемы! Понял, на? Ты уволен, на! И ты уволена! И ты! – вьюнош поочередно ткнул пальцем в парня, бабу в голубом и подошедшего из любопытства вплотную Лешего. – Поняли, на?!
– Не понял, на, – честно покрутил головой смутившийся пришелец, на всякий случай, копируя манеру общения.
– А ты вообще вали отсюда, мужик, – сбавил тон скандалист, более осмысленно осмотрев высокую фигуру владыки.
Тот решил не гневаться на очередного встреченного убогого, коими оказались богаты здешние края, и покатил свою корзину к входу в лавку.
Долго ходил Леший среди многоярусных полок, разглядывая невиданные товары. Цветные короба, шкатулки, мешочки и баклажки, исписанные словесами и образами, удивляли яркостью и разнообразием. Поражало изобилие вин, разлитых в бутылки, работы искуснейших стеклодувов. Были тут и полки с уже знакомыми пивными баклажками. Да чего тут только не было! И всевозможные колбасы, и сыры, рыба свежая, копченая, рыба пряных посолов, пряности, хлеба да сдоба свежайшей выпечки…
А людишек все прибывало и прибывало, вероятно, Леший попал сюда как раз в базарный день. А иначе, откуда столько праздного народа? И все катали меж рядов корзины, наполняя их снедью. Нешто в граде и правда живет столько людишек, что они способны сожрать все это изобилие?
Пришелец брал с полок коробки да шуршащие мешочки, щупал их, тряс и обнюхивал, пытаясь определить, что внутри. Пытался читать начертанные на них словеса, кои на первый взгляд состояли из знакомых буквиц, но ничего не мог понять.
А сколько фруктов-то разных заморских! А вона короба с орехами. Тут и лесной орех, и грецкий, и земляной, что из-за Цзыньского хребта везут. Видно и в урюканские края караваны ходят, ибо откуда ж еще здесь взяться сушеному изюму и кураге?
Понаблюдав некоторое время за тем, как покупатели отрывают от рулонов мешочки из тончайшей прозрачной материи и насыпают в них орехи и другую мелочь из коробов, Леший последовал их примеру.
– Что ж вы неуклюжие-то такие, мужчины? – вздохнула коротко стриженная черноволосая толстуха, некоторое время наблюдавшая, как он разрывает в лохмотья пятый мешочек. Оторвав и раскрыв новый, протянула пришельцу. – Держите уже.
– Благодарствую, добрая женщина, – с поклоном принял мешочек владыка, размышляя, не кинуть ли тетке золотую монету за помощь, или хватит и серебрухи? Но та, нарвав себе сразу несколько мешочков, уже катила свою корзину дальше, оценивающе разглядывая свежие фрукты.
Решив, что если будет покупать снедь, то не более, чем поместится у него в руках, Леший закатил свою корзину меж коробами, нагреб в мешочек изюм и пошел далее исследовать чудо-лавку налегке, поклевывая сушеную урюканскую ягоду.
– Мужчина, – кто-то крепко взял его за предплечье, когда владыка разглядывал плавающих в большом стеклянном кубе сазанов, – пройдемте с нами.
Пришелец с удивлением окинул взглядом высокого, почти с него ростом, мужика в уже знакомой темно-синей одежке. С другой стороны его взял за локоть так же одетый кучерявый крепыш. В устремленных на него взорах сквозила непонятная злоба. Несмотря на то, что его держали за обе руки, Леший все же зачерпнул из мешочка и отправил в рот целую горсть изюма.
– Пройдемте, мужчина, – еще более настойчиво повторил высокий и с силой сжал предплечье владыки, явно намереваясь сделать ему больно.
Кучерявый тоже изо всех сил стискивал руку пришельца. Однако, несмотря на все их усилия, пока они шли вдоль полок с товарами, Леший в несколько жмень прикончил изюм, смачно его пережевывая, вызывая тем самым новые приступы непонятной злобы у сопровождающих.