– И я не сделал ничего дурного никому из Лайтвудов! – продолжал Джейс. – Я не бездельничал! Я работал, тренировался… Можете говорить что угодно о моем отце, но он вырастил из меня Охотника.
– Не пытайся защищать Валентина, – отчеканила Инквизитор. – Я отлично его знала. Он был и остается самым гнусным из людей!
– Гнусным?! Ну и словечко вы подобрали!
Инквизитор сощурила глаза и смерила Джейса изучающим взглядом:
– Ты очень заносчив, очень непокорен. Отец научил тебя такому поведению?
– Он этого не терпел, – коротко ответил Джейс.
– Значит, ты сам стремишься быть на него похожим… Валентин – самый заносчивый и наглый тип. Видимо, воспитывал тебя по своему образу и подобию.
– Конечно, – не удержался Джейс. – Из меня с младенчества готовили злого гения. Учили отрывать крылья бабочкам и отравлять источники. Это было в программе первого класса. Какое счастье, что отец решил прикинуться мертвым до того, как я добрался до параграфов про убийства и мародерство! Страшно ведь подумать, что могло произойти!
– Джейс! – в ужасе выдохнула Мариза.
– Так же вспыльчив, как и отец, – невозмутимо констатировала Инквизитор. – Лайтвуды обходились с тобой слишком мягко, и все худшее в тебе расцвело пышным цветом. На первый взгляд ты кажешься ангелом, Джонатан Моргенштерн, но я-то знаю твою истинную сущность.
– Он всего лишь подросток, – к удивлению Джейса, сказала Мариза. Она что же, его защищает?
– Валентин когда-то тоже был всего лишь подростком, – отрезала Инквизитор. – Ладно, мы непременно покопаемся в этой золотой голове и вытащим правду на свет божий… Но прежде эту голову неплохо бы остудить. И мне известен отличный способ привести дерзкого юнца в чувство.
– Отправите в комнату под замок? – спросил Джейс.
– Отправлю в тюрьму в Город молчания. Посидишь там ночь и сразу станешь смирным.
– Имоджен! – воскликнула Мариза. – Так нельзя!
– Можно, – ответила Инквизитор, не отрывая от Джейса острого, как бритва, взгляда. – Желаешь что-нибудь сказать, Джонатан?
Джейс смотрел на нее, не веря своим ушам. В Городе молчания было много ярусов; сам он видел лишь верхние два – где хранились архивы и где находился Зал Совета. Тюремные камеры располагались в самой глубине, даже ниже кладбищенских ярусов, где покоился прах тысяч Сумеречных охотников. В это подземелье попадали лишь худшие из преступников – вампиры и маги, нарушившие Завет, Охотники, пролившие кровь товарищей… Как эта женщина может отправить его туда? За что?
Инквизитор широко улыбнулась, немедленно став похожей на ощерившийся череп.
– Похвально, Джонатан. Я вижу, ты уже начинаешь воспринимать лучший урок, который может преподать тебе Город молчания, – как держать язык за зубами.
Когда в дверь снова позвонили, Клэри и Люк убирали на кухне. Клэри выпрямилась и испуганно посмотрела на Люка:
– Ты кого-нибудь ждешь?
Люк нахмурился и вытер руки полотенцем:
– Нет. Оставайтесь здесь.
Он вышел из кухни, предварительно взяв с полки что-то маленькое и блестящее. Саймон присвистнул:
– Видела нож? Похоже, Люк ждет неприятностей.
– В последнее время он всегда ждет неприятностей, – отозвалась Клэри и осторожно заглянула в щелку.
Люк стоял у открытой входной двери и с кем-то говорил. Слов было не различить, однако Клэри сразу поняла, что ничего из ряда вон выходящего не происходит.
– Иди сюда! – прошипел Саймон, оттаскивая ее от двери. – С ума сошла? А если там какой-нибудь демон?
– Тогда Люку потребуется помощь. – Клэри улыбнулась. – Надо же, ты меня защищаешь. Как мило.
– Клэри! – позвал Люк. – Иди познакомься.
Она осторожно высвободилась из рук Саймона:
– Сейчас вернусь.
Люк прислонился к косяку, скрестив руки на груди; нож мистическим образом исчез. На ступенях крыльца стояла незнакомая девушка в вельветовом пиджаке бежевого цвета. Ее темные вьющиеся волосы были заплетены в множество тонких косичек.
– Это та самая Майя, – сказал Люк.
В свете уличного фонаря глаза девушки имели странный янтарно-зеленый оттенок.
– А ты, значит, Клэри, – сказала она. – Сестра белобрысого, который устроил погром в «Охотничьей луне»?
– Его зовут Джейс, – ответила Клэри.
Девушка ей не понравилась. Зачем совать нос не в свое дело?
– Майя? – Саймон вышел на крыльцо, засунув руки в карманы джинсовой куртки.
Девушка сразу заулыбалась:
– Ты Саймон, да? У меня паршивая память на имена, но твое я запомнила.
– Круто, – сказала Клэри. – Вот мы и друзья.
Люк кашлянул и выпрямился:
– Я решил вас познакомить, потому что в ближайшее время Майя будет работать у меня в магазине. Не пугайся, если она вдруг зайдет, – я дал ей ключ.
– Ну и присмотрю заодно, чтобы сюда не нагрянула какая-нибудь пакость, – добавила Майя. – Типа, демоны или кровососы…
– Спасибо, – сказала Клэри. – Теперь я буду спать спокойно.
– Это что, сарказм? – осведомилась Майя.
– Мы все сейчас немного на взводе, – вмешался Саймон. – Не будем цепляться к словам. Я лично очень рад, что есть кому приглядеть за моей девушкой.
Люк вскинул брови, но промолчал.
– Извини, – сказала Клэри. – Саймон прав. Я не хотела грубить.
– Ничего. – В глазах Майи светилось сочувствие. – Я знаю, что произошло с твоей мамой. Это ужасно.
– Да, – кивнула Клэри и ушла в дом.
Она вернулась в кухню, села на стол и закрыла лицо руками.
– Прости, мне стоило догадаться, что ты сейчас не захочешь никого видеть, – сказал Люк, подойдя к ней.
– Где Саймон? – спросила Клэри, не отнимая рук от лица.
– Остался поболтать с Майей.
Действительно, от входной двери доносились негромкие голоса.
– Я просто подумал, что сейчас тебе необходимы друзья, – продолжал Люк.
– У меня уже есть Саймон.
Люк поправил очки и с нарочитым спокойствием спросил:
– Кстати, уши меня не подводят? Он назвал тебя своей девушкой?
– Похоже, что так.
– И давно? В смысле, я об этом не знал или просто забыл?
– Сама впервые слышу, – отозвалась Клэри, опуская руки. Почему-то в памяти всплыл знак открытого глаза – руны, украшавшей тыльную сторону ладони каждого Охотника. – Чья-то девушка, чья-то дочь, чья-то сестра… Вот так живешь и не знаешь… Понять бы, кто я на самом деле.
– Ну, это вечный вопрос, – ответил Люк.
Хлопнула входная дверь, и в кухню вошел Саймон, принеся с собой свежесть ночной прохлады.
– Ничего, если я сегодня переночую у вас? Возвращаться домой поздновато.
– Всегда пожалуйста, – сказал Люк и посмотрел на часы. – Пойду спать. К шести мне надо в больницу.
– Зачем к шести? – спросил Саймон, когда Люк скрылся за дверью.
– В шесть начинают пускать посетителей, – ответила Клэри. – Тебе совершенно необязательно спать на диване.
– Говорю же, завтра я побуду с тобой, – сказал Саймон, сердито смахивая со лба непослушные темные пряди. – Чтобы тебе не было грустно.
– Я знаю. И тебе совершенно необязательно спать на диване, – повторила Клэри.
– А где мне тогда… – Саймон поперхнулся вопросом, когда до него дошел смысл ее слов.
– В гостевой комнате раскладная кровать. Можно легко уместиться вдвоем.
Саймон вытащил руки из карманов и залился краской. Джейс на его месте, наверное, напустил бы на себя небрежный вид; Саймон не стал даже пытаться.
– Ты… уверена?
– Уверена.
Он подошел к ней, наклонился и осторожно поцеловал. Поцелуй вышел неуклюжим.
– Пойдем, – с улыбкой сказала Клэри. – Мне надоели кухни.
И, крепко взяв Саймона за обе руки, потянула его за собой – по коридору к гостевой спальне, которую ей отдал Люк.
5. Грехи отцов
В подземелье Города молчания царила глубокая тьма. Впервые в жизни Джейс оказался в беспросветном мраке. Он не мог различить ни пола, ни потолка, даже контуров собственной руки, поднесенной к глазам. Краткая возможность оглядеться представилась лишь в первый миг – когда конвоир открыл решетку и втолкнул его внутрь. И вот Джейс сидел в тюремной камере, как пойманный преступник.
Впрочем, стоит ли удивляться? Конклав, похоже, и правда считает его преступником.
В свете факела Джейс успел увидеть мощеный пол, стены из тесаного камня и частые прутья крепкой решетки из электрума. Еще он знал, что в решетке есть дверь, а к восточной стене камеры прибит железный прут – на этом познания об окружающей обстановке заканчивались.