Плохо то, что я обязательно должен прочесть пьесу сам, про себя. Когда играет актер, я почти не могу
слушать. Все боюсь, что сейчас он начнет кривляться и вообще делать все напоказ.
Билеты на спектакль с Лантами я купил, потом сел в такси и поехал в парк. Надо было бы сесть в метро, денег осталось мало, но очень
хотелось поскорее убраться с этого проклятого Бродвея.
В парке было грустно. Не очень холодно, но солнце так и не показывалось, и никого вокруг не было - одни собачьи следы, и плевки, и окурки
сигар у скамеек, где сидели старики. Казалось, все скамейки совершено сырые - промокнешь насквозь, если сядешь. Мне стало очень тоскливо, иногда
неизвестно почему даже дрожь пробирает. Непохоже было, что скоро будет рождество, вообще казалось, что больше ничего никогда не будет. Но я
все-таки дошел до беговой дорожки - Фиби всегда туда ходит, она любит кататься поближе к оркестру. Смешно, что я тоже любил там кататься, когда
был маленький.
Но когда я подошел к дорожке, ее там не было. Катались какие-то ребятишки, мальчики играли в мяч, но Фиби нигде не было. Тут я увидел
девчушку ее лет, она сидела на скамейке одна и закрепляла конек. Я подумал, может быть, она знает Фиби и скажет мне, где ее искать, и я подошел,
сел рядом и спросил:
- Ты случайно не знаешь Фиби Колфилд?
- кого? - спрашивает. На ней были брючки и штук двадцать свитеров. Видно было, что свитеры ей вяжут дома: такие неуклюжие, большие.
- Фиби Колфилд. Живет на Семьдесят первой улице. Она в четвертом классе.
- А вы знаете Фиби?
- Ну да. Я ее брат. Ты не знаешь, где она?
- Она в классе мисс Кэлло? - спрашивает девочка.
- Не знаю. Кажется, да.
- Значит, они сейчас в музее. Наш класс ходил в прошлую субботу.
- В каком музее? - спрашиваю.
Она пожала плечами.
- Не знаю, - говорит. - Просто в музее.
- Я понимаю, но это музей, где картины, или музей, где индейцы?
- Где индейцы.
- Спасибо большое.
Я встал, хотел было идти, но вдруг вспомнил, что сегодня воскресенье.
- Да сегодня же воскресенье! - говорю я этой девчушке.
- Ага. Значит их там нет.
Ей никак не удавалось закрепить конек. Перчаток у нее не было, лапы красные, замерзшие. Я ей помог привернуть конек. Черт, сто лет не
держал ключа в руках. Но это ничего не значит. Можно и через пятьдесят лет дать мне в руки ключ от коньков, хоть ночью, в темноте, и я сразу
узнаю, что это ключ от коньков. Девочка меня поблагодарила, когда я ей привернул конек. Вежливая такая девчушка, приветливая. Ужасно приятно,
когда поможешь такой малышке закрепить конек, а она тебе говорит спасибо, так вежливо, мило. Малыши, в общем, все славные. Я ее спросил, не
хочет ли она выпить горячего шоколада, но она ответила: "Спасибо, не хочется". Сказала, что ее ждет подруга. Этих маленьких вечно кто-нибудь
дожидается. Умора.
Хоть было воскресенье и Фиби со своим классом не пошла в музей и хоть погода была мерзкая, сырая, я все равно пошел через весь парк в Музей
этнографии. Это про него говорила девчушка с ключом. Я знал эти музейные экскурсии наизусть. Фиби училась в той же начальной школе, куда я бегал
маленьким, и мы вечно ходили в этот музей.