Таких типов, как он, полезно подержать в напряжении.
- О чем писать? - спрашиваю.
- О чем хочешь. Любое описание. Опиши комнату. Или дом. Или какое-нибудь место, где ты жил. Что угодно, понимаешь? Лишь бы вышло живописно,
черт его дери. - Тут он зевнул во весь рот. Вот от такого отношения у меня все кишки переворачивает! Понимаете - просит тебя сделать одолжение,
а сам зевает вовсю! - Ты особенно не старайся! - говорит он. - Этот чертов Хартселл считает, что ты в английском собаку съел, а он знает, что мы
с тобой вместе живем. Так ты уж не очень старайся правильно расставлять запятые и все эти знаки препинания.
От таких разговоров у меня начинается резь в животе. Человек умеет хорошо писать сочинения, а ему начинают говорить про запятые.
Стрэдлейтер только так и понимал это. Он старался доказать, что не умеет писать исключительно из-за того, что не туда расставляет запятые.
Совсем как Экли - он тоже такой. Один раз я сидел с Экли на баскетбольных состязаниях. Там в команде был потрясающий игрок, Хови Койл, он мог
забросить мяч с самой середины точно в корзину, даже щита не заденет. А Экли всю игру бубнил, что у Койла хороший рост для баскетбола - и все,
понимаете? Ненавижу такую болтовню!
Наконец мне надоело сидеть на умывальнике, я соскочил и стал отбивать чечетку, просто для смеху. Хотелось поразмяться - а танцевать чечетку
я совсем не умею. Но в умывальнике пол каменный, на нем очень здорово отбивать чечетку. Я стал подражать одному актеру из кино. Видел его в
музыкальной комедии. Ненавижу кино до чертиков, но ужасно люблю изображать актеров. Стрэдлейтер все время смотрел на меня в зеркало, пока
брился. А мне только подавай публику. Я вообще люблю выставляться.
- Я сын самого губернатора! - говорю. Вообще я тут стал стараться. Ношусь по всей умывалке. - Отец не позволяет мне стать танцором. Он
посылает меня в Оксфорд. Но чечетка у меня в крови, черт подери!
Стрэдлейтер захохотал. У него все-таки было чувство юмора.
- Сегодня - премьера обозрения Зигфилда. - Я уже стал задыхаться. Дыхание у меня ни к черту. - Герой не может выступать! Пьян в стельку.
Кого же берут на его место? Меня, вот кого! Меня - бедного, несчастного губернаторского сынка!
- Где ты отхватил такую шапку? - спросил Стрэдлейтер. Он только сейчас заметил мою охотничью шапку.
Я уже запыхался и перестал валять дурака. Снял шапку, посмотрел на нее в сотый раз.
- В Нью-Йорке купил сегодня утром. Заплатил доллар. Нравится?
Стрэдлейтер кивнул.
- Шик, - сказал он. Он просто ко мне подлизывался, сразу спросил:
- Слушай, ты напишешь за меня сочинение или нет? Мне надо знать.
- Будет время - напишу, а не будет - не напишу.
Я опять сел на умывальник рядом с ним.
- А с кем у тебя свидание? с Фитцджеральд?
- Какого черта! Я с этой свиньей давно не вожусь.
- Ну? Так уступи ее мне, друг! Серьезно. Она в моем вкусе.
- Бери, пожалуйста! Только она для тебя старовата.
И вдруг просто так, без всякой причины мне захотелось соскочить с умывальника и сделать дураку Стрэдлейтеру двойной нельсон. Сейчас объясню
- это такой прием в борьбе, хватаешь противника за шею и ломаешь насмерть.
- Брось, Холден, балда! - сказал Стрэдлейтер.