Оглушительный выстрел заставил сержанта Майкла Невелса неожиданно вздрогнуть и выронить на пол кружку с горячим чаем. Этажом ниже на каменный пол рухнуло тело рядового Оди Брайнса обильно увлажняя красным высохшую солому.
– О Господи, – прошептал Отто Гудвин держась за рукоять своего оружие которое так и осталось в кобуре.
Спустя полтора часа детективу Крэйну после объяснений с капитаном Хаксли вернули его оружие. Отто Гудвин стоял у ворот форта Корнуон и наблюдал как оба коронера не прекращая обсуждать произошедшее укладывали в длинный автомобиль двое носилок задернутых белой, промокшей насквозь от проливного дождя тканью с красными пятнами. Под промокшими простынями виднелись очертания тел.
– Детектив, – окликнул констебль Гудвин садящегося в свою машину Стивена Крэйна, прочтите этот дневник как можно скорее, завтра я ожидаю вас в участке, ваши соображения по этому делу будет выслушивать сам начальник полиции округа, мистер Норингс.
Стивен Крэйн устало кивнул, хлопнул автомобильной дверцей, кинул на соседнее место красную тетрадь найденную в сундуке Гарда Льюиса и дав нагреться заведенному мотору поехал в свою квартиру.
Сильный дождь барабанил по лобовому стеклу автомобиля, включив фары Крэйн переключил скорость и чуть сильнее надавил на педаль. Бледные лучи солнца едва очерчивались за скопищем свинцовых облаков, заволакивающих немногочисленные светлые участки неба.
Глава 2
***
9 декабря 1901 года
Выживать в этом городе становится все труднее. Работы нет уже шестую неделю, припасы на исходе. Снег сыплет с небес уже третьи сутки. В моём подвале становится холоднее с каждым часом, дрова приходиться экономить и использовать только в крайнем случае. За последние два дня хождения по этой небольшой комнате мне стало невыносимо сидеть без дела. Решил вести дневник, после первых строчек я могу хотя бы чувствовать кончики моих пальцев. Удивляюсь тому как чернила ещё не замерзли. Впрочем, они весьма качественные, я позаимствовал их этажом выше, у этой старой скряги миссис Бэтчет. Признаю, эту красную тетрадь, приспособленную мною под дневник – я взял у неё же, похоже сюда можно подшить ещё листы. Хотя я не уверен, что смогу исписать её всю. Мне не когда не хватало выдержки довести что-то глобальное до конца. Всё равно, сейчас мне не остается ничего делать кроме как вести этот дневник. Это пока что развлекает меня и дает пальцам согреться.
Удивительно насколько зима холодна в этом году. Похоже даже волки не спешат вылезать из своих нор что бы повыть в небо. А может они все уже давно окоченели в своих лесных убежищах? Жаль, я достаточно голоден что бы решиться на безумство и пойти поохотится на них. Сейчас три часа дня, лес недалеко. Идея начинает мне нравится. Пожалуй, пора выбираться наружу.
***
Тот же день, поздний вечер.
Сегодня удача была на моей стороне, мне удалось достать немного волчьего мяса. Возможно меня будет грызть совесть, позже. Это будет позже. Сейчас я чувствую, как по моему телу разливается тепло, приятное тепло какое обычно приходит после чувства сытости. Как будто огонь, полыхающий в угловой печи подвальной комнаты стал гореть ярче. Он согревает меня… в комнате в которой я живу…
Наверное, я решусь вести дальше этот дневник, похоже это начинает мне нравится. Удивительно насколько связан желудок и мозг, теперь мысли начинают обретать какие-то полезные свойства, а не оседают тупой болью в желудке.
Итак, дневник, его нужно вести чётко, может не каждый день но все же… Стоит заносить сюда все, ведь в конце концов дневник не пойдет доносить на тебя в полицию. Правда нужно будет хранить его в надежном месте, а лучше всегда носить с собой.
Сегодня, девятого декабря, я взялся за этот дневник, это пожалуй приятное событие. Но есть ещё одно: мне наконец-то удалось поесть сегодня, причем сразу мяса. Да, да, я расскажу, как я его достал. В четыре пятнадцать дня я стоял около лесной опушки занесенной снегом. Я некоторое время был не в себе от ставшего навязчивым чувства голода, и я решил… решил пристрелить волка и съесть его. Волков много водится в этом густом лесу что лежит за городской чертой. У меня был пистолет, в последнее время из-за волнений в нашем городе я постоянно ношу его с собой, с помощью него я решил добыть себе еды в лесу. Это отдавало безумием, но к моменту охоты в пистолете уже не было патрон, я израсходовал все обороняясь на улице от мародеров. Углубившись в чащу в поисках добычи, я внезапно наткнулся на почти занесенные снегом следы. Это были следы человека. Недалеко от себя я заметил стоявшего на четвереньках мужчину, закутанного в толстую зимнюю одежду. Он постоянно наклонялся над чем-то. Через секунду мой мозг опалило осознание того что он что-то ест. Кровь воспылала во мне, затуманив мое сознание, выхватив пистолет я стал приближаться к нему со спины. Он не заметил меня даже когда я занес рукоять пистолета над его головой, в моих глазах наверняка отражалось безумство голодного разума в поле зрения которого попала добыча способная продлить его мирское существование. После третьего удара закутанная в толстую одежду фигура рухнула навзничь. В изнеможении от непомерных для моего физического состояния усилий я рухнул лицом вниз на растерзанную волчью тушу которую секунду назад обгладывал лежащий рядом со мной человек.
Прошла вечность прежде чем я смог, изнемогая от холода и накатившегося на меня страха встать на четвереньки. Не контролируя свое тело и измученный разум, я вцепился руками и зубами в волчью тушу, запорошенную снегом. Первые проглоченные куски придали мне сил. Насытившись я равнодушным и почти блаженным взглядом оглядел поверженного мужчину. Лицо его было закидано падающим снегом, шапка лежала рядом открыв моему взгляду заледеневшие от мороза рыжеватые с проседью волосы. Лицо показалось мне знакомым, кажется это был рыбак, которого я часто видел ещё ребенком, сидящим с удочкой на берегу местной реки. Бедняга начал коченеть и вряд ли ему могло что-то помочь. Я ощутил в своих чувствах лишь равнодушье что сладкой песнью лилось из моего набитого желудка оставляя разум прибывать в блаженном чувстве продолжения жизни. Отойдя от истерзанного волчьего трупа, я зацепил ногой какую-то деревяшку. Покопавшись в снегу, я поднял перед глазами винтовку из которой по-видимому лежащий неподалеку бедняга и застрелили волка. Перекинув винтовку через плечо, принялся обшаривать карманы трупа, к моему великому огорчению я нашел лишь семь винтовочных патронов. Похоже, большую часть запаса этот рыбак успел израсходовать. Заслоняя лицо руками от холодного северного ветра, я отправился домой в свой подвал, который снимал у старой миссис Бэтчет последние четыре года.
Придя домой я тут же сел за написание этих строк. Теперь у меня появилась надежда. Винтовка стоит в углу моей комнаты. Думаю, мне хватит имеющихся патронов на несколько вылазок. Я смогу охотится на волков и другую живность, смогу добывать себе пищу, остается лишь уповать на удачу и глядеть в оба, не то и ко мне кто-нибудь подкрадется.
Чувство сытости постепенно проходит, за окном уже давно очень темно и пронзительные снежные вихри погребают под новыми слоями снега и без того невидимую глазу мостовую, которая раскинулась за моим окном. Глаза начинают слипаться, а перо выпадает из рук. Сегодня я наконец смогу уснуть сытым, приятная усталость ломит тело, а нахлынувшая на разум отупляющая безмятежность плотным маревом заволакивает воспоминания о рухнувшем навзничь рыбаке, которого я часто видел в детстве, сидящем у реки с удочкой в руках.