Я кивком поблагодарил Бульбаша и сосредоточился на поиске безопасного прохода. Дело в том, что всё поле было буквально заминировано, только вместо противопехотных мин опасность для человека и забредших сюда мутантов представляли «шокеры» – небольшие подземные деструктивы электрической природы. Эта гадость появилась в наших краях не так давно, но уже успела изрядно подпортить кровь бродягам Зоны. Всё, на что эти «мины» были способны, – это разрядить накопленный запас энергии в ногу или тело лежащего на земле человека. Убить, конечно, не убивали, но частичный паралич на несколько неприятных минут был гарантирован.
А теперь представьте, что за вами гонятся мутохряки или стая управляемых альфа-псом «слепышей». Вы бежите к укрытию, откуда планируете отбиться от мутняков, отстреливаетесь на ходу. Вдруг раздаётся громкий электрический треск – это «шокер» выпустил накопленный заряд – и вашу ногу пронзает острая боль. Онемевшая конечность подворачивается, вы падаете, автомат вываливается из ослабевшей руки, а уже через мгновение клыки мутантов вонзаются в парализованную мощным разрядом плоть. Так что «шокеры» тоже вносили свой скромный вклад в естественное сокращение популяции сталкеров, хоть и не таким явным способом, как смертельно опасные ловушки.
Ещё одна сложность заключалась в том, что подземные конденсаторы не определялись ни одним из существующих детектором аномалий. Даже самые продвинутые образцы техники пасовали перед такими вот «минными» полями, показывая свободную от ловушек территорию. Знакомые каждому сталкеру подручные маркеры тоже были здесь бесполезны. Но не всё было так плохо, как могло показаться на первый взгляд. В силу неизвестных пока науке причин земля над «шокерами» вспучивалась, а растущая на ней трава жухла. По таким мёртвым кочкам внимательный сталкер легко мог ориентироваться, и если не спешил, то без проблем преодолевал опасный участок.
Правда, в Зоне халява надолго не задерживается. Последний мощный выброс сделал «шокеры» блуждающими аномалиями, и теперь облюбованные ими поля просто кишели кочками с пожухлой травой. Проходы через подобные препятствия стали сродни игре в русскую рулетку.
Я прикрыл веки, втянул носом воздух, задержал на миг дыхание, медленно выдохнул. Несколько раз повторил упражнение, открыл глаза и постарался расфокусировать зрение (в таком состоянии мне легче было фиксировать взглядом как скрытые, так и явные деструктивы).
– Значит, я уродина, да? – неожиданно прошипела над самым моим ухом Настя. Я вздрогнул, повернулся. Она стояла вся такая колючая, сжав кулачки и втягивая воздух трепещущими ноздрями, на щеках её играл румянец, а в глазах цвета морской волны сверкали молнии. – Хорош, нечего сказать. Вчера забыл о семейном торжестве, а сегодня при всех назвал меня чудовищем!
– С чего ты взяла? – начал я, но Настя шикнула на меня и притопнула ножкой в высоком чёрном шнурованном ботинке.
– С того! Ты назвал меня Несси, словно я какое-то лохнесское чудище!
– Да я не это имел в виду, – громко прошептал я и оглянулся: не подслушивает ли кто наш разговор; ещё не хватало, чтобы «пассажиры» стали невольными свидетелями семейной разборки.
– Вот как?! – Настя сложила руки на груди. – Тогда поведай мне, что ты хотел этим сказать.
– Ничего. Поверь, совсем ничего. Ты же сама знаешь негласное правило: в Зоне никаких имён. Как я должен был тебя им представить? – я кивнул в сторону Косаря и Буратино: первый по-прежнему забавлялся с планшетом, а второй угрюмо разглядывал окованные железом мыски своих коричневых ботинок.
– Не знаю, – буркнула Настя, глядя в сторону. – Как угодно, только не так. Что я – уродина какая-то, в самом деле? Амазонкой бы тогда назвал, что ли, Валькирией, ну или Зеной, наконец.
– Зена – это типа жена по-китайски? – хмыкнул я.
– Да иди ты, – отмахнулась Настя. Она уже перестала сердиться, я видел это по её глазам, но продолжала делать серьёзный вид. – Так и быть, до конца этой экспедиции зови меня Несси, но в другой раз, будь добр, дай мне другое имя, если не хочешь, чтобы я тебя побила. – Она сжала руку в кулачок и недвусмысленно помахала им у меня перед носом.
– Хорошо, Несси, – сказал я самым любезным тоном, отчего Настю аж перекосило, – договорились. А пока дай мне немного времени собраться с мыслями и найти безопасный проход через поле.
Я снова прикрыл глаза и сделал глубокий вдох. Настя ещё какое-то время постояла рядом со мной, а потом резко развернулась – я слышал, как заскрипела трава под каблуками её ботинок, – и отошла в сторону. Я ещё раз провентилировал лёгкие и сосредоточился на поиске свободных от «шокеров» кочек.
Как раз в тот момент, когда я уже определил половину безопасного маршрута, сзади раздался слегка приглушённый опущенным забралом скрипучий голос Буратино:
– Товарищ Колдун, мы скоро уже пойдём? У нас сроки, понимаете? А вы тут сидите впустую и медитируете.
Я повернулся к непонятливому ассистенту, смерил его хмурым взглядом с ног до головы (отливающее зеленью стекло шлема мешало толком разглядеть выражение лица парня), встал с валуна и медленно двинулся к «пассажиру».
– Послушай, бревно, ты, наверное, думаешь, что я от нечего делать сижу тут и думаю о своей жизни, да?
– Нет, но… – медленно попятился учёный.
Я же продолжил надвигаться на него:
– Видишь вон те жухлые кочки на поле за моей спиной? – Научник кивнул, по-прежнему пятясь. – Под каждой из них может прятаться бьющая током гадость. Хочешь испытать заряд бодрости – валяй, только, если тебя парализует, не надейся, что я или кто-то из моих людей сжалится над тобой и взвалит себе на закорки. Оставим здесь, на съеденье мутам, нам и без твоей неподвижной туши проблем хватает. Так что, если ты не против, я тут ещё немного помедитирую, ладно?
Со стороны холма донёсся приглушённый расстоянием вой «слепышей». Буратино нервно глянул в том направлении, шумно сглотнул и повернулся ко мне:
– Хорошо.
– Вот и договорились. А пока иди лучше глянь, чем там Косарь занимается, потом расскажешь мне.
– Я и сейчас могу сказать. Он…
– Я неясно выразился? Потом – это значит в другое время. Исчезни и не отсвечивай, если не хочешь работать у меня «отмычкой».
Дважды повторять не пришлось. Буратино чуть ли не бегом бросился к напарнику: хоть у него это была и первая ходка в Зону, о том, кто такие «отмычки» и зачем они нужны, он знал прекрасно со слов уже побывавших в экспедициях товарищей.
«Дубина стоеросовая», – подумал я и вернулся к прерванному занятию.
В следующие двадцать минут меня никто не отвлекал, и я смог-таки наметить примерный маршрут перехода через поле. Оставалось надеяться на сообразительность и дословное выполнение моих приказов «пассажирами». Дальше, как бы странно это ни звучало, всё зависело от них, вернее, от их способности почти мгновенно реагировать на изменения ситуации. Ни в себе (точнее, в своём даре определять перемещения подземных деструктивов), ни, тем более, в проверенных временем друзьях и Насте я нисколько не сомневался. От них никаких проблем не ожидалось, в отличие от ассистентов профессора. С этими фруктами я раньше не встречался, но, судя по первым впечатлениям, можно было ждать от них любых фортелей, а это, пожалуй, было страшнее перехода через «минное» поле.
Я встал с покатой вершины валуна, посмотрел на разбившийся по группкам отряд: Гиви с интересом пялился в планшет Косаря, даже рот приоткрыл от удивления, чего за ним раньше не наблюдалось; Бульбаш беседовал с Настей и, судя по её задорному смеху, рассказывал ей что-то весёлое; лишь Буратино сидел в одиночестве, дуясь как мышь на крупу.
– Так! Привал окончен, подошли все сюда! – Я продублировал приказ взмахом руки.