Глава восьмая. И снова в бой, покой, уже не снится!
Сплю я, или не сплю, опять этот туман, который, медленно рассеивается, оркестр играет «варшавянку». Я стою, во второй шеренге, кругом одни молодые лейтенанты, в новой форме, затянутые, в пахнущие краской, скрипучие портупеи, с кубарями в петлицах, и на мне точно такая же форма. – Где мы! Шёпотом, спросил я лейтенанта, стоящего справа. – На выпуске, Коля! Так же шёпотом, улыбаясь, ответил он. – А ты кто? – Да, видать, сильно тебя вчера НКВДешник прикладом двинул, память теряешь! – Я, Витя Сазонов! – Отставить, разговоры! Грозным шёпотом, прошипел седой, усатый старшина. Не ведомо, как, оказавшийся, сзади. Оркестр смолк, полковник-орденоносец поднялся на трибуну, поздравил нас, с успешным окончанием училища, и произнёс напутственную речь. Потом, был последний проход торжественным маршем, и дана команда разойдись. – Очнись, Коля! Дружок мой закадычный! Ура, мы техники-лейтенанты, прощай учёба, здравствуй служба!
Витя Сазонов, ликуя, тряс меня за плечи, и ликовал не он один, на плацу было всеобщее оживление, кругом слышались восторженные возгласы. Молодые, новоиспечённые, командиры прощались с училищем. Я никого из них не помнил, так же как Витю Сазонова, и начальника училища полковника-орденоносца, и строгого усатого старшину, который, два года был старшиной нашей курсантской роты. А вот, и он, лёгок на помине. – Не хорошо, товарищи командиры, грубое нарушение устава, разговор в строю, от вас, ни как не ожидал! Виктор, шутливо, осадил старика. – Пётр Евсеич, а отчитывание, старших по званию, нарушение субординации! – Да, я проститься с вами, сынки, вы были лучшими в роте! Он, крепко, пожал нам руки. – Слышал я, краем уха, что вас обоих направляют на западную границу, служите честно, сынки! И отдал нам честь! Мы простились с ним, козырнув ответно. Виктор сказал. – Сейчас пойдём в штаб, получать направления, хорошо бы, в одну часть, да Коля?! Я, молча, кивнул. – Ты такой заторможенный! А как мы вчера спасали Асю, ты помнишь? Как вчера арестовали, Антона Викентьевича, помнишь?
Антона Викентьевича и Асю, я, как ни странно, помнил, и горечь утраты, близких людей, и печальные воспоминания, вновь, нахлынули на меня. Ведь, только вчера, было всё так прекрасно, тёплый весенний день. Я шёл в своё последнее увольнение, накануне выпуска, шёл на дачу Антона Викентьевича, с твёрдой решимостью, просить у него руки его дочери. Моей милой Аси, с которой у нас был уговор, но всё вышло, по другому. Я увидел, что во дворе дачи стоял чёрный автобус, с решётками на окнах, и похолодел, потому, что я знал, что это за автобус, его не спутаешь ни с каким другим! Но, в чём же виноват, Антон Викентьевич, я никогда никому не поверю, что он враг народа! У дверцы автобуса стоял и курил шофёр, в форме НКВД. Вдруг, на крыльце дачи появился, Антон Викентьевич, под конвоем двух солдат, он шёл, спотыкаясь, руки за спину, на щеке его был кровоподтёк. Я спрятался в заросли кустарника, мне нужно было увидеть Асю. Солдаты завели отца Аси в автобус, и ушли обратно в дом.
Когда же они уедут, наверное, делают обыск, так у них заведено, а как же, ищут оружие и «шпионскую» литературу. Но вот, конвоиры вывели Асю, она то, в чём виновата, ну нет, её то, я вам не отдам! Когда конвой поравнялся со мной, я, неожиданно, выскочил, сбил с ног заднего конвоира, выхватив, у него из рук, и отбрасывая, далеко в сторону, его карабин. Ася, смотрела на меня, замерев на месте, я схватил её за руку, и быстрым рывком, направил в придорожные заросли, а сам, потерял равновесие, от сильного удара в спину. Вскакивая, на ноги, я увидел, как, курсант нашего училища, лица, которого, я не разглядел, ловко «вырубил», второго конвоира. Мы, ломанулись в чащу, догонять Асю. Из окна дачи раздались пистолетные выстрелы, пули просвистели над нашими головами. Мы бежали к протоке, и видели впереди, бегущую, Асю, только бы лодка оказалась на месте, которая, всегда стояла там, у мостков. Нам повезло, лодка была на месте, мы переправились за пару минут и по тропинке скрылись в зарослях. Тропинка, вывела нас к большаку, который, соединял рыбхоз и большое село, на берегу реки, километрах в трёх, от нас. Курсант, наш верный помощник, куда- то пропал. Ася милая, ты не должна попасть им в руки, у тебя есть родственники, у кого ты могла бы укрыться, хотя бы на время? Она, как то неуверенно, пожала плечами, и сказала. – Вообще- то, всех, кого я знала, давно нет в живых, есть ещё тётка, Виолетта, жена папиного брата, Григория! – Он служил в белой армии и эмигрировал за границу, но мы с ней никогда не роднились! – Асенька, может быть, это даже и лучше, там не будут искать! Где она живёт, далеко? – Нет, не далеко, вниз по реке, километров сто, село есть, со смешным названием, Веселиха! Слева, где то на протоке, забахали выстрелы, я с тревогой подумал о нашем курсанте, ведь это он уводит погоню.
Со стороны рыбхоза, гремела пароконная подвода, это, весьма, кстати, нельзя терять драгоценное время.– Ася, ты поедешь к тётке Виолетте, сейчас, я посажу тебя на эту подводу! Доедешь до деревни, сядешь на пароход, на речном вокзале не маяч, по дороге, узнай у возницы, как ходят пароходы! Ася, хотела воспротивиться этому, но я, вежливо, не дал ей говорить. – Не перебивай меня, Ася, у нас мало времени, – отдал ей все, имеющиеся у меня, деньги, спросил, как фамилия её тётки, и какой там район. Возница, сам остановил подводу, это был пожилой мужик, с весёлыми глазами и морщинистым лицом. – Никак, на пристань поспешаете, молодёжь? – Да, жену вот, провожаю! Не подбросите? – А то, как же! В аккурат, поспеем! Он, быстро, снял с себя, и застелил телегу, брезентовым дождевиком, – сидайте, барышня! Я посадил Асю на подводу, поцеловал, и крикнул вдогонку, ускоряющей ход телеге, – я напишу тебе Ася!
Мне тоже следовало торопиться, и я побежал в рыбхоз, там ходил городской автобус. У меня, ещё было уйма времени, до конца увольнения, но, чтобы оторваться от преследования, я думаю, его не было совсем! Мне удалось вчера, благополучно, вернуться в училище, и Виктору тоже, а вот, об Асе, мы не знали ничего. В штабе, мы пробыли около двух часов, прежде, чем получили, все необходимые документы. Нас распределили в один механизированный корпус, только в разные дивизии. Корпус находился в местечке N, неподалёку от города Бреста, и убыть к месту службы, мы обязаны были сегодня, вечерним, пятичасовым поездом. Слава, Всевышнему, в лице нашего командования, что оно так, а не иначе, решило нашу судьбу! Мы были рады, что до отправки поезда оставалось, чуть более двух часов. Скоро покинем этот город, в котором, задерживаться нам, было, по настоящему, опасно. Вот, мы уже в вагоне, лежим на верхних полках, паровоз, как- то не натурально, отметил отправление, не гудком, а просто крикнул, ту-ту, и сильно дёрнул состав. Колёса, не постукивали на стыках, как обычно, а бренчали, как жестяное ведро, и паровоз, вместо пара, выплёскивал воду. А, Виктор, почему то, женским голосом, хихикал, и нудно, канючил. – Коля, подъём, подъём!
Открыв глаза, я увидел Светку, которая, сидела, вальяжно, на появившемся, в номере стуле. Она, продолжая хихикать, толкала мою кровать, ногой. А горничная, Катя, весьма небрежно, мыла в номере пол, нещадно, разбрызгивая лентяйкой, воду. Я в один миг пришёл в ярость, не знаю, что меня сдержало, но я не бросился на них, как взбесившийся бык. Не обругал матом, а тихо, но грозно, сказал, быстро, вышли, вон, из номера, обе! Вид, у меня, надо полагать, был соответствующий, потому, что Светка, подскочила, и, икая, от испуга, попятилась к дверям. Катя попыталась, не смело, возразить, но я крикнул вон, и она, подхватив ведро, выбежала из номера, вслед за Светкой. Однако поспал я изрядно, уже шёл десятый час, пора вставать. Быстро поднявшись, я заправил кровать, снял пижаму и надел спортивный костюм. Проделав несколько разминочных упражнений, я отправился в общий санузел, с полотенцем на плече. Вот, те на, мною выдворенные дамы, виновато, стояли у дверей номера. – Вот, теперь горничная, можете заниматься, своими служебными делами! А вам, коварная особа, как лицу, совершенно постороннему, в моём номере делать нечего, вдруг, у меня вещи пропадут, заявлю в милицию! Сказал я Светке.