Он сел; на его шее блестела золотая цепочка; он поднес к ней руку и покрутил между пальцами, потом резко выпустил. Он как бы с сожалением сказал:
— Иначе это сделали бы санитары...
Бедняги! Цепочка блестела, завораживала. Кто-нибудь скажет: «Бедняги!»? Это было у всех на устах; у кого-нибудь хватит духа сказать: «Бедняги!»? Пусть даже не от чистого сердца? Золотая цепочка сверкала на загорелой шее; злоба, ужас, жалость, обида вращались по кругу, это было жестоко и удобно; мы — идеал паразита: наши мысли отупляются, становятся все менее человеческими; волосатые и мохноногие мысли шныряют повсюду, прыгают из одной головы в другую: сейчас паразит проснется.
— Деларю, черт бы тебя побрал! Ты что, глухой? Деларю — это я. Он резко повернулся; Пинетт издалека
ему улыбнулся: он видит Деларю. -А!
— Иди сюда!
Он вздрогнул, внезапно одинокий и обнаженный человек. Я. Он сделал движение, чтобы прогнать Пинетта, но против него уже образовалась группа; глаза паразита изгоняли его, они смотрели на него удивленно и свирепо, как будто никогда его не видели, как будто видели его сквозь толщу тины. «Я стою не больше, чем они, я не имею права предавать их».
— Иди же.
Деларю встал. Непередаваемый Деларю, совестливый Деларю, преподаватель Деларю шагом направился к Пи-нетту. За ним болото, зверь с двумястами лапами. За ним двести глаз: он спиной чувствовал страх. И снова тревога. Она началась осторожно, как ласка, а потом скромно и привычно расположилась в полости желудка. Это было ничто: пустота. Пустота в нем и вокруг него. Он разгуливал в разреженном газе. Бравый солдат Деларю поднял свою пилотку, бравый Деларю провел рукой по волосам, бравый солдат Деларю обратил к Пинетту изнуренную улыбку:
— Что случилось, балда?
— Тебе весело с ними?
— Нет.
— Почему же ты с ними?
— Все одинаковые, — сказал Матье.
— Кто одинаковый?
— Они и мы.
— И что же?
— Тогда лучше держаться вместе. Глаза Пинетта сверкнули.
— Я не такой, как они! — сказал он, вздернув подбородок.
Матье промолчал. Пинетт сказал:
— Пошли.
— Куда?
— На почту.
— На почту? А что, тут есть почта?
— Есть. На том краю деревни есть почтовый пункт.
— А что ты хочешь делать на почте?
— Не волнуйся, увидишь.
— Она наверняка закрыта.
— Для меня будет открыта, — сказал Пинетт. Он просунул руку под руку Матье и увлек его.
— Я нашел одну малышку, — добавил он.
Его глаза блестели лихорадочным блеском, он изысканно улыбался.
— Я хочу вас познакомить.
— Зачем?
Пинетт строго посмотрел на него:
— Ты ведь мой приятель, разве нет?
— Конечно, — сказал Матье. Он спросил:
— Твоя малышка работает на почте?
— Да, она барышня с почты.
— Мне казалось, что ты не хочешь затевать с женщинами?
Пинетт натянуто засмеялся:
— Раз уж не воюем, нужно же как-то проводить время. Матье повернулся к нему: Пинетт выглядел фатоватым.
— Ты сам на себя не похож, старина. Не из-за любви ли ты так изменился?
— Что ты! Мне еще повезло. Ты бы видел, какие у нее груди: класс. И образованная: по географии и по математике она тебе сто очков вперед даст.
— А как же твоя жена? — спросил Матье. Пинетт изменился в лице.
— В задницу! — грубо сказал он.
Они подошли к двухэтажному домику, ставни были закрыты, щеколда с двери снята. Пинетт постучал три раза.
— Это я! — крикнул он.
Он, улыбаясь, повернулся к Матье:
— Она боится, что ее изнасилуют.