Актуализация этнических и религиозных групп и соответствующих форм групповой идентичности и массового сознания приобрела такие масштабы и значимость, что может рассматриваться как отдельный атрибут глобализации.
Важнейшим атрибутом глобализации и, соответственно, центральной глобальной проблемой социального порядка следует считать все более характерный для современности социальный регресс, приобретающий системный, всеобщий характер162.
Исчерпание ресурсов и резервов экономического, технического и социального прогресса, характерного для XIX—XX веков, объективно ведет к социальному регрессу. Он проявляется не только и не столько в отбрасывании отдельных стран и регионов на периферию мирового развития, сколько в десоциализации громадных масс людей, возникновению и распространению новых социальных страт, отчужденных и отстраненных от социального развития и социальных лифтов. В индустриальную эпоху научно-технический прогресс, увеличивая производительность труда, среднедушевое производство материальных благ и вовлекая в хозяйственный оборот природные ресурсы, порождал социальный прогресс. В эпоху глобализации, в ходе которой человечество выходит на фундаментальные, физически обусловленные конечностью планеты, пределы экономического роста, создает объективные предпосылки для социального регресса ряда социальных страт, географических регионов и социальных институтов и др.
Сама ситуация тотального конфликта интересов, в условиях которого необходимым условием самосохранения и развития становится борьба за передел физически ограниченных ресурсов, означает, что социальный регресс во всех его формах и проявлениях, немыслимый в XX веке, становится не только атрибутом, но и доминантой современного мирового развития.
Это означает, что глобальная актуализация этнических и религиозных общностей на фоне кризиса гражданских наций является не только индикатором, но и важнейшим социальным механизмом институализации системного социального регресса, отката общества к архаичным формам социальных отношений и общественного сознания.
При этом даже предельная архаизация социальных институтов, включая зоны длительных этнических конфликтов, органично и непротиворечиво сочетается с научно-техническим прогрессом в форме все более широкого использования потребительских вариантов высоких технологий: сотовой связи, цифровых сетей и медиатехнологий, спутниковой связи и позиционирования, глобальных транспортных сетей, биотехнологий (гибридных и генно-модифицированных растений) и др.
Такая только внешне парадоксальная совместимость социального регресса с научно-техническим прогрессом, характерная для глобализации, создает предпосылки для дальнейшей, более глубокой и необратимой фрагментации и архаизации общества как в локальном, так и в глобальном масштабах.
«Единый мир», с которым еще недавно связывалось столько надежд (как очевидно сегодня, заведомо несбыточных), на практике становится глобальным кризисом с перспективой глобальной катастрофы.
И если в 90-х годах глобализация мыслилась, как глобальное равновесие, компромисс, знаменующий начало новой эпохи устойчивого развития в форме «единого человечества», то сегодня очевидно, что глобализация оказалась завершением исчерпавшего себя экономического и социального прогресса XIX—XX веков.
Глобальное единство мира породило не глобальный ноосферный синтез, не «единое человечество», а дало старт глобальному системному кризису во всех сферах человеческого бытия, который и составляет сущностную основу глобализации163.
За два десятилетия «переходного периода» к глобальному миру сложилась сложная система кризисов в отдельных сферах социального бытия, каждый из которых опасен не только сам по себе, но и способен спровоцировать кризис в смежных областях.
Таким образом, взаимодействие отдельных кризисов порождает новое, системное, качество – возможность катастрофической генерализации кризисных явлений.
И если кризис в отдельной сфере жизни, например, энергетический или демографический – обычно постепенное и предсказуемое накопление дисбаланса, то возникновение положительной обратной связи придает кризису катастрофический характер, имеющий глубокое сходство с самоускоряющимися физическими процессами, такими как цепные ядерные и химические реакции.
К элементарным, частным глобальным кризисам, можно отнести финансово-экономический, ресурсно-демографический, политический, экологический и др., каждый из которых может спровоцировать глобальную нестабильность.
Гораздо менее осознан кризис системообразующих социальных структур и институтов, внешние проявления которого – рост социального расслоения, кризис семейно-брачных отношений, нехватка «социальных лифтов», нарастание социальной напряженности.
Одним из важнейших аспектов глобального социального кризиса является кризис национального государства, как системообразующего элемента мировой политической и экономической системы. И если в предшествующие исторические эпохи кризис отдельных социальных систем носил локальный, изолированный характер, то глобализация превращает локальные сообщества в открытые неравновесные системы, связанные экономическими, информационными, миграционными каналами как стихийного перетока нестабильности, так и целенаправленного «экспорта нестабильности», что качественно снизило стабильность как отдельно взятых государств, так и всей мировой системы. При этом кризис отдельно взятых национальных государств носит повсеместный, почти синхронный характер, имеющий сходные механизмы и сценарии развития.
Возникновение глобальной надгосударственной социальной системы можно считать свершившимся фактом. Но характер глобального единства, как качественно нового феномена, еще не изучен и не осознан в полной мере. Вопреки прогнозам, мировая система не стала «мировым государством» с его привычными атрибутами. Вопреки декларациям, эта система не регулирует, не разрешает и не замораживает конфликты и противоречия – ни локальные, ни глобальные. Глобальная всеобщность связей не разрешила противоречий и не привела к слиянию частей в гармоничное «ноосферное» целое. Более того, мы наблюдаем заметное снижение устойчивости развития как на уровне частей, так и на уровне целого.
Порожденная глобализацией целостность мира стала не всечеловеческим социокультурным синтезом, а глобальным конфликтом, причиной которого стал именно рост глобальной связности. Мир объединился в качестве поля всеобъемлющего глобального противоборства, в котором решается судьба всех акторов мирового процесса – народов, государств, социальных общностей. При этом важнейшим следствием глобальности стала невозможность уклонения от конфликта в силу его всеобщего характера. С этой точки зрения глобальный системный кризис современности похож на арену римского цирка, бегство с которой невозможно.
Показательно, что, как в известной притче о слоне и слепых мудрецах, исследователи фиксируют внимание на субкризисах в отдельных сферах и их частных аспектах, и в результате существенно недооценивают катастрофичность, необратимость и неуправляемость глобализации.
Многие исследователи теоретиков редуцируют глобальный системный кризис к его экономической, политической, ресурсно-демографической или экологической составляющей; социологи изучают кризис отдельно взятых социальных институтов, не учитывая глобальной связности кризисных процессов.