Я повернулась и горделивой походкой отчалила восвояси. Довольная собой, я собиралась раздеться, и тут раздался звонок в дверь. Я открыла. Вытянутой рукой на дверной косяк опирался Алекс, одетый в футболку и джинсовые шорты.
– Я хочу завтра в полдень видеть тебя в своей школе.
– А я хочу видеть себя на Бали, – отрезала я, закрывая дверь, но Алекс успел остановить её ногой.
– Да ты просто боишься снова опозориться! Разумно. Тебе есть, чего стыдиться. Танцуешь ты и впрямь паршиво!
С этими словами и тошнотворной ухмылкой он развернулся и зашагал прочь. А я кипела, как вода в закрытой кастрюле. И что за мерзкий человек!?
Желая остыть, я полезла в ноутбук и принялась изучать анкеты мужчин, приславших мне сообщения. Одним из них был Вадим с предложением погулять следующим вечером. Я осмотрела единственное фото на странице Вадима, и его лицо показалось мне достаточно милым.
Из головы всё равно не шёл дотошный Павлин. А Вика по-прежнему не объявилась. Странно…
Нет, я не пойду туда снова!
3
Общипанный цыпленок
На следующий день с паршивым настроением я заявилась на работу в животный приют «Ласковые лапы», где обитали искалеченные кошки, брошенные собаки – им мы подбирали кров на личном сайте приюта – а также подстреленные, раненные птицы, которых по выздоровлению отпускали на волю.
Моим начальником был Степан Рогов – парень среднего роста, обладатель лохматой прически и заурядной внешности. Его сероватые глаза располагали к себе, и Лилька быстренько прибрала его к рукам сразу после первой встречи. Фамилия Стёпки её смущала; она говорила, что, будучи верной женой, не хочет носить рогатую фамилию и останется Пришвиной. Лилька работала в ветеринарной клинике и часто подменяла меня в случае отпуска или болезни.
Я зашла в маленькую комнату, обустроенную по стандартам медицинского кабинета, и переоделась в халат. Осмотрев клетки с брошенными котятами, я направилась к рыженькой кошке Журе (мы практикуем не оставлять животное без имени; в приюте их не менее сорока, и так проще понять в разговоре, о ком идёт речь). У неё было порвано ухо, перебиты задние лапы и содрана шкура по бокам. Накануне её принёс Стёпка, обнаружив у стен приюта.
Как только с обходом было покончено, я вернулась в кабинет, где Стёпка снимал верхнюю одежду. Его сонное лицо смотрелось дивно, а голос звучал жалобно.
– Доброе утро. Лилька разбудила меня, пиная ногой.
– Представь себе, я прожила с ней пять лет, и до сих пор, несмотря на расстояние, она умудряется держать меня в тонусе!
Мы от души посмеялись.
– Она проболталась, ты в поиске на сайте знакомств!?
К Стёпке я относилась с завидным доверием и делилась с ним подробностями личной жизни без особых прелюдий.
– Да. И сегодня я иду на свидание. Разрешишь уйти пораньше? Перевязки сделала, котят покормила.
– Конечно, твоя личная жизнь для меня святыня!
После обеда я неслась домой с целью привести себя в порядок. Сегодня явно мой день: наведение марафета заняло у меня всего лишь 3 часа! Я одела чёрное гипюровое платье, куртку, а сверху меховую жилетку. С Вадиком мы условились встретиться в центре, и я отправилась в путь.
На улице пахло настоящей весной. Асфальт несколько подсох. Кругом мельтешили люди, отреченные, суровые, с озадаченным взглядом, равным внутреннему состоянию моей души. Переписываться куда проще, чем общаться в живую, и я изрядно волновалась перед этой встречей.
Ещё издалека, у назначенного места я заприметила парня, высокого, одетого в темные спортивные штаны и синюю куртку. Когда подошла ближе, он обернулся. Его овальное, крохотное лицо нарушало пропорцию длинного тела. Маленькие уши слегка топорщились; тёмно-русые волосы были классически острижены. Он поздоровался, растекаясь в тошнотворной, до жути слащавой улыбке.
– Ты как плюшевая мишка! – коснувшись меха моей жилетки, сказал он. Его голос был настолько мягким, что со стороны его следовало отнести к группе лиц нетрадиционной ориентации.
– Да, в лесу состоялся побег, – я выдавила глупую улыбку, предчувствуя тот ещё вечер. – Давно ждёшь?
– Нет, только подошёл. Идём гулять?
Мы побрели по площади вдоль театра. Я не чувствовала преграды в общении, и наш разговор складывался удачно. Он поведал, что работает машинистом на пригородных электричках и живёт вместе с мамой. Мне показалось странным, что в 31 год он не ведет самостоятельной жизни и, судя по флегматичному спокойствию, с которым распространялся о том, абсолютно не стремился покинуть отчий дом. В моём понимании несамостоятельность мужчины – главный порок сильного пола. Ведь я сбежала от родителей учиться в большой город и на данный момент снимала своё маленькое гнездышко порядка трёх лет.
Конечно, я не могла ни спросить о предыдущих отношениях и причине расставания. В ярких красках описал он девушку – примерно его ровесницу – от которой была в восторге его мама, и обожал он сам. Увы, она проживала в другом городе; постоянные ссоры из-за немалого расстояния потушили пламя любовного костра, и она его бросила. Я внимательно слушала, а он долго листал фотографии в телефоне, стараясь отыскать её снимок. Решив не накалять обстановку, я промолчала, что на первом свидании с потенциальной невестой такая откровенность была излишней. Но в то же время мне было любопытно узнать, как выглядит «красивая девушка» в его мужском представлении.
Наконец, Вадим показал фото блондинки в розовом нижнем белье. Повернутая в пол-оборота у стены, она выглядела неуклюже и вульгарно, точно женщина в эпоху Викингов, с черными от карандаша, размазанными глазами. Мой взгляд упал на объемную грудь не меньше четвёртого размера, и я сразу поняла, в каком месте сосредоточена вся её красота.
– Правда она привлекательна? У неё был богатый внутренний мир!
– Безусловно, куда уж богаче… – иронизировала я, не сводя глаз с её груди.
Вадим удивлённо посмотрел на меня.
– Ты такая проникновенная девушка! Такая забавненькая, рыженькая… Ну просто чудо!
Я снова выдавила улыбку. Конечно, ему далеко до идеала, но может стоит попробовать?
Мы продолжали беседовать о любимых блюдах, увлечениях и музыке, после чего он галантно предложил отвезти меня домой. Не долго думая, я согласилась. Мы окунулись в потрепанный салон автомобиля, где уши поджидало нелёгкое испытание. Со всех сторон: снизу, сверху, сбоку – что-то скрипело, дребезжало и свистело. Казалось, я попала на технический завод, где идёт непрерывная штамповка металлических деталей, а под моими ногами в полу зияла немалая дыра, по краям объеденная ржавчиной.
– По-моему, на сборке попутали многое: эта машина – не кабриолет, а пол – это не крыша, – сказала я, с опаской поглядывая вниз.
Вадим невозмутимо посмотрел на меня.
– На, возьми вот это, – он дотянулся до заднего сидения и взял коврик, служащий обычно подспорьем для плитки в туалете.
Я удивлённо заморгала, а он, видя мой конфуз, самостоятельно расправил его у моих ног, из чего я сделала вывод, что Вадик – заботливый кавалер.
– Так лучше? – с невинной улыбкой спросил он.
– Да, намного. Если провалюсь – упаду хотя бы на коврик.
– Шутница!
Вадим вкрадчиво рассмеялся, а я между тем говорила серьёзно.
Прибыв на улицу Октября, на прощание он чмокнул меня в щечку и уехал, поскрипывая кузовом убитого транспорта; а я, обдумывая, как объяснить Вадику, что ездить на таком автомобиле небезопасно, зашла в магазинчик возле дома.
Меня переполнял дух кулинарного вдохновения. Хоть к еде, приготовленной моими руками, не подходила ни одна блудная кошка, когда выкладывала остатки у подъезда, я всё же теплила надежду, что когда-нибудь стану готовить, как мама. Она работала поваром в школьной столовой и славилась талантом на всю округу.