За город, в лес. Остановился в поле
Изюменском. Закапал мелкий дождь.
"В литературе тот король и вождь,
Кто в творчестве своем с фортуной в доле. -
17
Так думал он, гуляя под дождем. -
Мы ж, неудачники, всю жизнь чего-то ждем,
Да так и погибаем без признания".
Дождь стал сильней. Лавров в машину сел
И сквозь стекло на струи все глядел,
Найти пытаясь бедам оправдания.
18
Что ж, даже гениев при жизни не ценили.
Тот спился, этот сник, того убили.
Бороться с мнением толпы – напрасный труд.
Но стоит гению прожить и кануть в Лету,
Как много нового прибавится к портрету:
Читатели – прочтут и перечтут,
19
Приверженцы – украсят, обелят,
Противники – обгадят, очернят.
Завистники – в друзья себя запишут,
Мыслители – чего-то напророчат,
Ругатели – зачем-то опорочат.
Историки – истории напишут,
20
Которых не бывало никогда.
Таков путь гения. Он был таким всегда.
Ни времена его, ни нравы не изменят.
Поэтому, мой друг, пока живой,
Трудись себе с надеждою одной,
Что, может быть, когда-нибудь оценят.
Глава пятая
1
Теперь хочу прервать событий ход,
Чтоб рассказать о Пилине. Идет?
А нет, так авторским воспользуюсь я правом.
Валерка Пилин был одним из тех,
Кто с ранних лет учился без помех,
Предпочитая играм и забавам
2
Умерших классиков забытые тома,
Был восхищен дуэлями Дюма,
Дворянской честью смелых декабристов,
Их революционностью идей.
Любил читать в порыве юных дней
О тайных подвигах идейных террористов,
3
О революциях, о новом поколении.
И он нередко пребывал в волнении
От только что прочитанных страниц.
То мнил себя Лазо, то д’Артаньяном,
Или Котовским, от сражений пьяным,
С отрядом меж пылающих станиц.
4
Какой мальчишка не мечтал, что он
То Робин Гуд, а то вдруг Робинзон,
Разведчик, сыщик, командир отряда,
Не важно кто, но главное, чтоб был
В герое ум, чтоб честь была и пыл,
И благородство. Большего не надо.
5
Но и на меньшее не шли мы никогда.
Взрослел Валерка. Это ли беда?
Он был все тот же: чувственный, ранимый.
Он был как сотни маминых сынков.
Ну что поделать, да, он был таков,
Послушный сын ворчливой тети Симы.
6
Поздней он стал за жизнью наблюдать.
Он жизнь любил, любил безмерно мать
И восхищался разумом вселенским,
Создавшим этот мир таким, как есть.
Он верил в доброту, в любовь и честь.
По сути, он был тем же самым Ленским,
7
С такою же ранимою душой.
От матери, затейницы большой,
Он приобрел всю женственность натуры
И легкий пыл, и возбудимый нрав.
Но девушки, неверно восприняв
Валеркин нрав, его стеснялись, дуры.
8
Он им казался просто чудаком.
Так думать мог лишь тот, кто не знаком
Был с ним поближе. Мы воспринимали
Его как есть. Ведь он не виноват,
Что был воспитан не совсем как хват,
Что на него изрядно повлияли
9
Нежизненные идеалы книг, -
Все то, что он у классиков постиг, -
Что редко был в компаниях веселых,
Что одевался просто, не по моде,
Что помогал мамаше в огороде,
Не собирал картинки женщин голых;
10
Не дрался, не стрелял по воробьям,
Был рад хоть чем-нибудь помочь друзьям.
А главное, – что рос он без отца.
Но он стремился все же стать героем,
И брал свое нередко, чуть не с боем.
Ах, наши юноши! Горячие сердца!
11
Они влюблялись и порой жалели,
Что уж давно отменены дуэли.
И честь теперь – не честь, и стыд – не стыд.
И все теперь не то, – другое время.
Другие нравы и другое племя.
И только память душу бередит
12
Былым великолепием веков,
Звучанием отчаянных подков
И звоном шпаг, и веры чистотой.
Все скрыло время. Лишь страницы книг
Имеют власть сдержать его на миг.
Чтоб напоить нас призрачной мечтой.
13
Но годы шли, и тетя Сима стала
Заглядывать тайком на дно бокала.
От одиночества: так говорит молва.
Валерка вырос в срок и в срок влюбился.
Да от любви не многого добился,
Как повествует первая глава.
14
И одиночество, и неудачи сына,
И скудный быт, и бедности рутина,
Все тетю Симу двигало к вину.
Она уже открыто выпивала
И, не скупясь, Валерку угощала.
Не будем это ставить ей в вину.
15
Как говорится, помогло несчастье:
Инфляция. Валерка в одночасье
Тут протрезвел. Потом уж появилась
И наша Оленька. Ее наивный пыл
В Валерке снова чувства оживил,
И в сердце вдруг надежды дрожь забилась.
16
Ах, чувства, чувства! С детства, с малых лет
Они на все пророчат свой ответ.
Наш царь не ум, а буйных чувств набеги.
И так всю жизнь: что б там ни суждено,
Мы чувства обуздать стремимся, но,
Увы, нас всех воспитывал "Онегин".
17
И мы уже со школы брали в толк,
Как на дорогу вдруг выходит волк
В содружестве с волчихою голодной,
Как удивленный гусь скользит по льду,
И как пастух уже не дул в дуду,
И мальчик прятал пальчик свой холодный.
18
Затем, взрослея, были мы пьяны
Тем духом долгожданной новизны
От чувств, рожденных в нас письмом Татьяны.
Сочувствовали ей, страдали с ней
На трепетной вершине юных дней,
Где так трагичны кажутся обманы.
19
Поздней читая, – мы удивлены
Столь точным описаньем старины
И на роман смотрели по-другому.
Потом, уже в годах, читали вновь,
Все видя в нем: и мудрость, и любовь,
И тонкий смех, и наставленье дому…
20
Вы спросите: но почему "увы"?!
Я объясню. Хотя, надеюсь, вы
Давно уже об этом догадались.
Для объяснений нужно нам опять
К героям нашим поскорее мчать.
Они уже, конечно, нас заждались.
Глава шестая
1
Вы помните, как Ольге не спалось,
Как ей сомненьем мучиться пришлось,
Бороться с чувствами, о дяде вспоминая?
Не только Ольга не могла уснуть,
Не только ей теснили чувства грудь
Тогда, шарьинской тихой ночью мая.
2
Валерка Пилин ею был пленен
Тем самым вечером, когда услышал он
Как Оля пела. Чувства в нем взыграли.
Бессонной ночью он явился в сад
Под Олино окно. Влюбленный взгляд
С него он не сводил. Сверчки вовсю орали.
3
И тут в окне – она!.. Валерка взмок…
Вот руку подняла… вот трет висок…
Сквозь тучи нежно лунный свет струился…
От трепета и скованности вдруг
В руках Валерки тихо треснул сук.
Он испугался и во мраке скрылся.
4
Когда б ни чувств кипучая игра,
Спала б спокойно Оля до утра.
Да и Валерка бы не потащился
Средь ночи под ее окно стоять.
И по-другому, может быть, как знать,
Героев наших путь земной сложился.
5
Когда б нам быть хоть чуточку черствей,
То были б мы, я думаю, ей-ей,
Удачливее и в любви, и в деле.
Но миром правят чувства: мы никак
Не в силах победить такой пустяк,
Порой, справляясь с ними еле-еле.
6
Вот в чем беда. И, верно, потому
Душа всегда противится уму,
И потому не спят герои наши.
Им чувства не дают никак уснуть,
Терзают душу, разрывают грудь.
Жить с чувствами, хотя трудней, но краше.
7
Не зря Сервантес сравнивал с войной
Любовную игру. И старец Ной
Не зря же взял по паре каждой твари.
Где чувства есть, там все перенесут
Влюбленные, везде найдут уют,
Им и Чукотка – жаркое сафари.
8
Не так уж страшен ад, как говорят.
И рай не так хорош, как нам твердят.
И даже солнце пятнами покрыто.
И ночь не так черна: во мраке – брешь.
Так где ж тот идеал гармоний? Где ж?
Все таин тайною от нас сокрыто.
9
Все унесет забвения река.
Лишь гений Пушкина – загадка на века.
Его поэзия нескоро станет древней.
И не идут никак из головы
Эпиграфы его второй главы…
Шарья, Шарья, – любимая деревня!
10
Я не могу Шарью не обожать.
И чувств своих не в силах удержать,
Когда брожу по улицам знакомым,
По тихим улочкам провинции моей,
По ветхим переулкам старых дней,
Где были мы малы, почти как гномы.
11
Казалось нам: деревья – великаны,
Дома – дворцы. Неведомые страны
Уже с соседних улиц открывались.
И чей-нибудь незапертый сарай
Служил пещерой тайною, где рай
Мы сами строили. И ссорились, и дрались.
12
Потом влюблялись… Все теперь забавно.
Ах, боже мой, как это было славно:
Свиданья назначали при луне…
Я помню, как-то мы вдвоем с Валеркой
Полгода увлекались пионеркой
С соседней улицы. Она досталась мне.
13
На Пристани, у бабушки своей
Провел Валерка в детстве много дней.
Как вкусен бабушкин творог на сдобной булке!
Ах, Пристань милая, убогий уголок.