«ДВЕ ПУЛИ ПОПАЛИ В ЖИВОТ…»
Александр Корнаков, контрактник, рядовой:
– Утром мы уже на машинах двинулись обратно в ущелье к той деревне. 104-й полк получил другую задачу. 31-го мая наша рота с техникой без боя подошла к селению, где вчера видели машины с боевиками. Никого не было, мирные жители тоже ушли. Рота заняла оборону перед селением и стала ждать подхода основных сил полка. Курева уже не было, да и жрать тоже, ведь с собой брали только минимум. Пацаны пошли в деревню, принесли чаю, сахару, сыра и грецких орехов. Кто-то завалил корову и принес нам ляжку. Первого июня к обеду подтянулись остальные подразделения полка, привезли нам курева и продовольствия, а сами двинулись дальше. Кто-то прихватил в селении диван, погрузили на БМП и сели на него. Кто-то поймал курицу, кто-то – козу. Так прошел еще один день, только, слушая рацию, узнавали, что впереди где-то завязался бой.
К вечеру командир роты капитан Суровцев приказал нашему взводному Володе Архипову выставить на дороге из ущелья пост из четырех человек, чтобы прикрыть тыл роты на случай появления чеченского танка. Я попросился у взводного, но он отказал и послал Турчинского, Сметанина, Сашу «Мазуту». У «Мазуты» был трофейный автомат АК-47 со сломанной мушкой (выпросил у ротного). Рота заняла круговую оборону. Ночью очень хорошая слышимость, и земля в ущелье как будто шевелится: слышны шорохи и можно подумать, что кто-то идет. Мы не знали этого и всю ночь кидали туда гранаты и простреливали ущелье из автоматов.
Около двенадцати часов ночи со стороны дороги началась стрельба. Когда Архипов и я туда прибежали, а бежать нужно тихо, потому что свои завалить могли, мы увидели раненого Турчинского. У него были два пулевых ранения в ноги и две пули попали в живот, пробив пулеметные рожки. Пулевые отверстия в рожках и ногах были калибра 7,62 мм, что подходит к АК-47. Взводный Архипов сделал Турчинскому два укола промедола, но ему все равно было больно, и он попросил, еще в сознании, чтобы его перевернули на другой бок. Ночью наша БМП отвезла Турчинского в полковую санчасть, где он и умер. Сметанин, что был с ним, рассказал, что они с Турчинским расположились с одной стороны дороги, а «Мазута» с напарником по другую сторону. Ночью, когда началась стрельба, он не понял, откуда и кто стрелял, «Мазута» сказал, что стреляли «чехи» из кустов. Но я потом ходил и смотрел ближайшие кусты. Ничего похожего на присутствие «чехов» не было. Я сказал потом «Мазуте», что это он попал в Турчинского. Он не признался, но это и так было понятно, и многие так думали. Я взводному тогда спасибо сказал за то, что он меня туда не направил…
«СПАСИБО ТЁЩЕ: КАЖДЫЙ ДЕНЬ СТАВИЛА СВЕЧКУ ЗА ЗДРАВИЕ…»
Юрий Чепурной, 3-я мотострелковая рота, рядовой, контрактник:
– Когда сказали, что идем на Ведено, все обрадовались: надоело сидеть без дела. Утром выехали к ущелью. Когда приехали, нашей роте приказали выдвигаться пешим ходом. Техника осталась позади. Спросили ротного: «Что с собой брать?» – «Наши машины сразу идут за нами». Ну, думаю, нормально, бушлат не буду одевать, а я тогда в футболке был. Взял ПК, загрузил в вещмешок два цинка с патронами, ленты. Ну, думаю, дотащу. И так потихонечку потопали в горы. Шли, наверно полтора часа, а может и больше. Я уже мечтал о привале: плечи горят от вещмешка. А отставать от роты как-то стремно. Темень вокруг, только видно силуэты наших ребят. Огромное спасибо разведчикам, они раньше вышли, а потом вернулись за нами. Юра-нижегородец, бывший милиционер, тогда сам подошел: «Помощь нужна?». Думаю: «Откуда мне такое счастье привалило…»
Перед самым Ведено колонна остановилась, справа скала, слева зеленка. Мы спрыгнули и вперед, там дорога шла вверх и сразу выходила на ровное место. Когда перебежали, за спинами поднялись фонтанчики от пуль. Спасибо моей теще: она каждый день ставила свечку за здравие. С криком «Ура!» пошли вперед, как в кино. Находили окопы, в них продукты были: «духи» в спешке уходили. Мы тогда банкет устроили… Ребята рассказали, что столкнулись лицом к лицу с «духами» и разошлись. Кому помирать охота…
Дошли мы до морпехов. Думал, что тут будем ждать свои машины. Уже холодно, зуб на зуб не попадает. Немного перекусили, надо ложиться отдыхать, а какой отдых, если холодно. Пришлось идти к морпехам, они у костра сидели. Там у них немного оклемался.
Утром ребята подогнали мой бушлат, и мы пошли дальше. Приказ – выйти на мост. Долго лазили по оврагам. Не скрою, я тогда вспоминал наших командиров незлым матом. Нашли этот мост. Все, думаю, машины скоро приедут. Слышим гул машин, обрадовались все: сейчас на десант и вперед, на Ведено. Но не тут-то было. Выехала БМП, развернулась и ушла, прихватив офицера, который с нами был. Он, наверное, замерз с нами спать на голой земле. Нас Бог миловал, что не попали в засаду, но ночь провели, не смыкая глаз. Полк далеко, все вслушивались в темноту и ждали рассвет. Мы дождались нашу колонну. Несколько раз нас обстреляли. Когда встали на ночь, полк расположился по кругу, меня припекло. Я Андрея, механа, спрашиваю: «Куда идти?» – «А ты иди в круг, ямку выкопай, и все». Ладно, пошел, но тут как шарахнуло из зеленки, что мне перехотелось сразу. Тогда подорвали БМП.
«ТЫ ЗДЕСЬ ДАВНО, А Я ТОЛЬКО ПРИЕХАЛ…»
Игорь Ткаченко, старший офицер минометной батареи, старший лейтенант:
– Всю ночь чеченцы вели беспокоящий огонь, навесной траекторией со стороны села Махкеты. Сулейманов говорил, что стреляли из БМП-1, но было безопасно, т.к. достать они нас не могли из-за особенностей местности. Единственный, кого беспокоила эта стрельба, был капитан Пожарский, сменщик Славы Сулейманова. Прибыл горе-капитан не вовремя. Кажется, начальник связи батальона Сергей Мурлаев его привез в самый разгар боя у дороги. Сидя в арыке, Пожарский сразу попросил у Мурлаева отдать ему свой бронежилет. На вопрос Сергея: «А я как?», Пожарский резонно ответил: «Ты здесь давно, а я только приехал». Когда стемнело, мы пришли к Славе что-нибудь перекусить, почесать языками и познакомиться с новым ротным. Слава сидел на складном стульчике возле БМП, Пожарский в десантном отсеке. Обсудили весь прошедший день во всех подробностях, посмеялись и погоревали. Лёша Зиновьев предложил обмыть ряд событий: что родились в рубашке, что без потерь, что сменщик прибыл. Поводов набрался вагон, но у Славы ничего с собою не было.
– А что «новый» ничего не привез? – спросил Леша
– Хорошо, что сам приехал, – ответил Слава
– Нет, это не дело, может у Лягушкина что-то есть? У него должно быть. Пошли к нему, – не унимался Зиновьев.
– Пошли.
Собрались, кое-как выманили вновь прибывшего Пожарского из десантного отсека (как без него его же прибытие отмечать!) и пошли к замкомбата. Недалеко, метров сто, не больше. Темно. Идем. Слышим, выстрел пошел со стороны чеченцев, через несколько секунд глухой разрыв метрах в 250—300 за нами. Идем, не обращаем внимания, знаем, что не прилетит он к нам. Дошли до Лягушкина, но не все. Пожарский потерялся. Слава обречено вздохнул и поплелся назад искать своего сменщика. Нашел в воронке. Утром Пожарский отказался принимать роту… Может быть, и к лучшему.
«НЕУПРАВЛЯЕМЫЙ ПРОЦЕСС ПОШЕЛ…»
Александр Лягушкин, зам. командира 1-го мотострелкового батальона, капитан:
– В тот момент мы не знали, где наш полк, как пойдет, когда? Связи по-прежнему нет. Где-то внизу в ущелье был слышен рык машин. Наши или нет? Мы решили спуститься, посмотреть. Идем, у солдат от стресса начались глюки: под каждым кустом боевики мерещатся.
Вышли в ущелье, там идет техника полка, только второй батальон. С ними до полка доехали. Подходим в расположение батальона, он как раз занимает круговую оборону на большом поле. Рядом арык, с той стороны дороги высота начинается, густо заросшая деревьями и кустарником. Инженерная машина начинает оборудовать в долине окопы для техники. И тут из леса боевики открыли огонь. Сначала по колонне техники, не успевшей с дороги в поле съехать. Наверное, это была та же бандгруппа, с которой мы ночью на высоте воевали. Знать бы заранее, мы бы в ущелье не спускались, а дальше по вершине хребта прошли. Наверняка боевиков перехватили бы.