Дай нам обоим шанс исправить финансовое положение.
— В последний раз, когда я пошел у тебя на поводу, позиция, в которой мы в конце концов оказались, была совсем не финансовая.
Все сели в грузовик.
— А ты что, совсем на мели? — спросил Джей Си.
— Мои финансы поют романсы.
Они медленно двинулись по подъездной дорожке. Сзади лязгал сцепкой трейлер с лошадью. Трой считал мелочь на ладони.
— Что ж, на пару пива тут хватает, — сказал он.
— Ну и ладно.
— Лично я готов внести в это дело доллар и тридцать пять центов.
— Давайте-ка лучше в темпе возвращаться.
Он смотрел, как Билли едет вдоль изгороди, заметив его еще там, где она переваливала через бурые дюны. Билли проехал мимо, но затем остановил коня и, окинув взором дочиста выметенные ветром пространства, обернулся и посмотрел на Джона-Грейди.
— Суровые места, — сказал он.
— Суровые места.
— А когда-то травы здесь доставали до стремени.
— Это я слыхал. Ты кого-нибудь из того стада потом видел?
— Нет. Они все разбежались в разные стороны и исчезли. Как дикие олени. В здешних местах, чтобы сопровождать их весь день, нужны три лошади.
— А почему бы нам не съездить в лощину Белл-Спрингз?
— А ты не там на прошлой неделе-то был?
— Нет.
— Ладно.
Они пересекли всю красную, поросшую креозотами равнину, затем по сухому arroyoвлезли на гребень с осыпями красного камня.
— Наш Джон-Грейди был отменнейший балбес, — пропел Билли.
Через скалы тропа вывела к болотцу. Грязь в нем была как красный стеатит.
— Вместе с бесом убежал в далекий лес.
Часом позже они остановили коней у ручья. Там уже побывали коровы, но ушли. С южного края siénegaна тропе остались влажные следы, идущие вдоль гривки к югу.
— В этом стаде, между прочим, минимум два новорожденных теленка, — сказал Билли.
Джон-Грейди не ответил. Кони — то один, то другой — поднимали морды из воды, с них капало, конь выдыхал, потом наклонялся и снова пил. Сухие листья, не желающие опадать с белесых крученых веток виргинского тополя, шуршали на ветру. На плоском месте над разливами ручья стоял маленький глинобитный домик, уже много лет как полуразвалившийся. Билли вынул из кармана рубашки сигареты, вытряс одну и, повернувшись спиной к ветру, сгорбился, подал плечи вперед и прикурил.
— Когда-то я думал, неплохо бы иметь кусок земли где-нибудь в таких же вот предгорьях. Скотины несколько голов. Чтобы мясо было свое. В общем, в таком духе.
— Ну, может, оно когда-нибудь и сбудется.
— Сомневаюсь.
— Так это ж ведь поди знай.
— Однажды мне пришлось зимовать в полевом лагере в Нью-Мексико. Что касается продовольствия, то в конце концов мы там обустроились и всем всего хватало. Но я бы не хотел еще раз повторить этот опыт. В той чертовой сараюхе я едва не замерз. Там даже внутри так дуло, что слетала шляпа.
Сидит курит. Кони одновременно подняли головы и куда-то уставились. Джон-Грейди распустил кожаную петлю своего лассо и вывязал заново.
— А тебе не хотелось бы жить в те, старинные времена? — спросил он.
— Нет. В детстве хотелось. Я тогда думал, что гонять стадо костлявых коров по каким-нибудь диким пустошам — это и есть почти что рай на земле. Сейчас бы я за это гроша ломаного не дал.
— Думаешь, в старину народ был крепче?
— Крепче или глупее?
Тишина. Шорох сухих листьев. Близился вечер, холодало, и Билли застегнул куртку.