– Разумеется, мне это известно. – Эдуард взял кубок. – В первый раз Роберт Брюс восстал против меня, потому что хотел выползти из тени своего отца, а не из пылкой любви к своему королевству. И он доказал это, вернувшись ко мне с Посохом Христа, когда Шотландия более всего нуждалась в нем. Признаю, поначалу я полагал его предателем наравне с самим Уоллесом, но теперь я вижу, что он в точности такой же, как его отец. Самолюбивый ублюдок, который вполне счастлив тем, что может сидеть и жиреть, как жаба на листе кувшинки, в богатстве и комфорте, да еще располагая некоторым авторитетом в пруду. Власть, которой я наделил его, заставит его хранить мне верность. Он также может оказаться очень полезным, держа под контролем население. Знакомое лицо. – Эдуард сделал паузу, чтобы отпить глоток вина, и увидел собственное отражение на золотой поверхности кубка. Отяжелевшее веко стало в последнее время еще более заметным. – В конце концов, – пробормотал он, – все мы созданы по образу и подобию наших отцов, Эймер. – Вдруг в дверь покоев постучали, и он раздраженно рявкнул: – Войдите.
Дверь отворилась, и вошел Ричард Кроу, человек, которого он отрядил допрашивать шотландских пленников. В руке он держал листок пергамента, и на лице его светилось торжество.
– Я узнал его, милорд. Местоположение лагеря Уоллеса.
Эдуард поставил кубок на стол и подошел к Кроу. Он взял пергамент и окинул взглядом грубо намалеванный рисунок. Темное кольцо явно обозначало окружность Леса. Внутри него змеились ломаные линии и треугольники, виднелись кружочки с крестиками и большой крест неподалеку от юго-западной оконечности окружности.
– Что обозначают эти символы? – требовательно спросил он, тыча в пергамент пальцем.
– Реки, холмы, руины зданий, – почтительно пояснил Кроу, подойдя к королю и остановившись рядом. – Скотт, который нарисовал план, все мне растолковал. На стволах деревьев близ лагеря оставлены метки, так что ошибиться невозможно.
Эдуард смотрел на черные линии, чувствуя, как сердце учащенно забилось у него в груди. Он держал в руках ключ к победе.
Его правление прошло долгий путь, на котором его подстерегали потери и ждали победы. Он водил крестовые походы в Святую Землю, покорил Уэльс и выжил в гражданской войне, нанеся поражение самому Симону де Монфору, одному из величайших полководцев Англии. Он реформировал страну, оставленную ему отцом, дав ей надежное управление, регулярно избираемый парламент и новые законы. Он дрался со своим кузеном за Гасконь и победил, стал отцом восемнадцати детей и оплакал, похоронив, одиннадцать из них. И он сделал то, достичь чего поклялся много лет назад в Гаскони, на выжженной солнцем земле, когда издевательские песни валлийцев, которые они распевали в честь своей первой победы нам ним, еще звучали у него в ушах. Он стал полновластным правителем Британии.
Но, хотя "Последнее пророчество" свершилось и все четыре реликвии оказались в его руках, его победа была неполной. Шотландия по-прежнему сопротивлялась его воле, а человек, который олицетворял собой это сопротивление, все еще оставался на свободе.
Уильям Уоллес превратился для короля в бельмо на глазу, пятная безупречный список его свершений. Были и другие противники, более знатные и выдающиеся, стремившиеся уничтожить его, но он победил их всех. Монфора, своего крестного отца, он повелел разорвать на куски в Ившеме, а останки скормил собакам. Голова принца Уэльского Лльюэллина ап Граффада давно сгнила на Лондонском мосту. И Эдуард не намеревался позволить Уоллесу, разбойнику, стоявшему за поражением при Стирлинге – крупнейшей военной катастрофой за годы его правления, – избежать этой участи. В борьбе за наследство Эдуард убил собственного зятя. И он не остановится ни перед чем, пока не достигнет своего.
– Я немедленно высылаю отряд. – Король взглянул на Кроу. – Передай пленнику, что, если его карта не приведет нас к лагерю, его ждет самая страшная казнь, какую я только смогу измыслить.
– О, он знает об этом, милорд, – с улыбкой ответил Кроу, повернулся и вышел из комнаты.
Эймер быстро шагнул вперед.
– Милорд, отправьте Брюса с этим отрядом.
Эдуард прищурился.
– Зачем?
– Во-первых, был он там с завязанными глазами или нет, но он знает Лес лучше любого из нас и намного лучше, чем признает, как я подозреваю. Во-вторых, это будет хорошей возможностью убедиться в его лояльности раз и навсегда.
Эдуард не мог отрицать, что в словах племянника был смысл.
– Очень хорошо.
Эймер улыбнулся, удивленный, но, прежде чем он успел открыть рот, король продолжал:
– Экспедицию возглавят сэр Роберт Клиффорд и сэр Ральф де Монтермер.
Глава тридцать вторая
Данфермлин, Шотландия 1304 год
– Когда?
Роберт, присевший на корточки перед сундуком, в котором лежал его меч, поднял голову и взглянул на жену. Элизабет, услышав его слова, резко встала с диванчика у окна.
– Когда ты уезжаешь?
Роберт откинул крышку и вынул из сундука меч. Выдвинув клинок из украшенных искусной позолотой ножен, он с удовлетворением убедился, что Нес вычистил его и смазал. Выпрямившись, он сунул его в петлю на поясе.
– Как только мои люди загрузят повозки. Самое позднее – сегодня днем.
– Почему ты не сказал мне об этом раньше?
Роберт с тоской посмотрел на нее, зная, какое выражение увидит у нее на лице. Так оно и было: прищуренные глаза и нахмуренный лоб явственно свидетельствовали о неудовольствии супруги.
– Я сам только вчера узнал о том, что король Эдуард удовлетворил мою просьбу. Он сообщил мне об этом после всенощной. И когда я должен был сказать тебе об этом?
Отшвырнув книгу, которую читала, Элизабет отвернулась к окну, обхватив себя руками. Ее бледно-голубое платье, перехваченное под грудью плетеным пояском из темно-синего шелка, все измялось. Подол подбитой мехом накидки испачкался в грязи, затопившей двор аббатства, поскольку первый снег под ногами людей, остановившихся здесь на зиму, превратил землю в настоящее болото. Король, поселившись в покоях аббата, предоставил графам общую спальню, которую ранее занимали монахи, мирские квартиры, прачечную и кладовые. Рыцари и оруженосцы заняли амбары или попросту установили палатки в саду либо прямо во дворе.
Подобно паутине с королем в центре, бóльшая часть армии расположилась за монастырской оградой, а пехота и лучники разбили лагерь в поле. Многие поставили деревянные хижины, намереваясь пережить в них самые сильные морозы. Болотистая местность, по которой с надеждой бродили знахари и самозваные лекари, лицедеи и шлюхи, превратилась в настоящий рассадник вшей и легочных инфекций, и воины нелегко перенесли январское понижение температуры. Жуткая какофония кашля и сплевывания мокроты, которой каждое утро сопровождалось их пробуждение, была слышна даже за стенами аббатства.
– Ты мог сказать мне об этом вчера вечером. – Элизабет оглянулась на него. – Но у тебя не нашлось для меня времени, ты предпочел провести его в обществе Хэмфри и Ральфа. Сегодня утром Бесс рассказала мне, что почти до рассвета вы пьянствовали и играли в кости.
Из соседней комнаты, в которой ютились служанки Элизабет, Джудит и Марджори, донесся детский визг. Дверь в помещение, служившее бельевым складом до того, как король занял аббатство, была распахнута настежь. Сквозь женскую болтовню Роберт расслышал, как Джудит просит его дочь играть потише. Комнаты были тесными и маленькими, и Роберт, вынужденный делить крышу над головой со своей супругой и ее служанками, уже начал опасаться за свой рассудок. Ночь, проведенная в обществе мужчин, стала для него настоящей отдушиной.
– Я думал, тебе и Бесс будет приятно узнать, что мы с Хэмфри ступили на путь к примирению. Вы же обе приложили к этому массу усилий.
– Ты понятия не имеешь, как нам трудно без тебя, Роберт. Я без конца переезжаю из одного города в другой и при этом стараюсь заботиться о твоей дочери. – Элизабет всплеснула руками. – Если бы ты только видел, как она себя ведет! В твоем присутствии Марджори – настоящий ангел, а когда тебя нет – с ней не может сравниться сам дьявол.
– Король Эдуард повелел, чтобы я осмотрел территории, врученные мне как судье-шерифу, и разрешил отстроить Тернберри. Я не могу пренебречь своим долгом перед ним или моими арендаторами только потому, что ты не можешь справиться с маленькой девочкой. Кстати, у тебя для этого есть Джудит.
Элизабет понизила голос, чтобы женщины в соседней комнате не услышали ее.
– Марджори уже слишком взрослая для того, чтобы слушаться кормилицу. Ей нужна гувернантка. В ее возрасте я уже умела читать Писание, играть в шахматы, петь и вышивать. – Она быстро продолжила, не давая ему возразить: – Леди Бесс знает одну женщину, жену оруженосца Хэмфри, которая обучала детей в нескольких благородных семействах. Она умеет читать по-латыни и по-французски. Джудит может остаться служанкой Марджори, но твоей дочери нужен кто-то, кто обучал бы ее. И еще ей нужна твердая рука.
В дверь постучали. Когда она отворилась, Роберт увидел на пороге двух своих носильщиков.
– Сэр, повозка готова, – доложил один из них и махнул рукой на сундуки, составленные у стены. – Можно грузить их?
Роберт кивнул. Когда носильщики подхватили кофр, в котором лежали его кольчуга и доспехи, и вынесли его из комнаты, он перевел взгляд на Элизабет.
– Сейчас у меня нет времени обсуждать этот вопрос. Мы поговорим, когда я вернусь.
– И когда это будет? Через две недели? Или два месяца?
Роберт подошел к кровати, на которой лежал подбитый мехом куницы плащ для верховой езды – свадебный подарок ее отца. Он заметил, что Элизабет аккуратно сложила его, и испытал чувство вины.