Вы не могли бы быть более правой, даже если бы я разрезала вас пополам и выкинула всю левую часть вашего тела. Я обязательно позвоню в соответствующую организацию.
— Хорошо.
Повисло очень долгое молчание. Такое долгое, что Барни успел помолиться, а мисс Хлыстер — рявкнуть на восьмиклассника, опаздывающего на урок и с любопытством сунувшего нос в дверь.
— Хватит пялиться, глупый увалень, глаза вылезут, — бросила она мальчику, испуганно отпрянувшему от двери.
— Мне кажется, это немного несправедливо, — сказала миссис Лаванда, которой стало жалко бедного мальчишку.
— Именно. На то и рассчитано.
— Но…
— Миссис Лаванда, эти дети — да и все дети вообще — жалкие презренные твари. Это вредные сорняки. Если мы будем поощрять их и удобрять — ну что ж, мы получим прелестный сад! Срезать, выпалывать, выкорчевывать — вот что нужно делать!
После этого мисс Хлыстер очень невежливо схватила костлявыми руками Барни за шкирку и оторвала от свитера миссис Лаванды, пахнущего теплыми лесными травами.
Неприятно улыбнувшись, она сказала:
— Не волнуйтесь, я сама обо всем позабочусь. Можете идти.
И миссис Лаванда повернулась и пошла прочь. Барни до последнего прислушивался к звуку ее шагов, пока они не исчезли за поворотом.
Невероятное открытие
Мисс Хлыстер поставила Барни на стул. Это был тот же стул, на котором он сидел вчера, думая о том, что хуже быть уже не может. Как же он ошибался! Похожая на скелет мисс Хлыстер прошла к двери и заперла ее. Зачем это, интересно?
Повернувшись, она окинула его странным взглядом. Сочувствия в ее взгляде не было — впрочем, и злости тоже.
— Кто ты? — прошептала она.
Конечно, люди постоянно задают животным вопросы. Например, если собака подняла ногу, собираясь пописать на ковер, мы спрашиваем: «Так, это еще что такое?» Или если золотая рыбка плавает на поверхности воды брюхом кверху, мы осведомляемся: «Ты что, умерла?» Но все-таки обычно, когда человек спрашивает что-то у животного, он не ожидает ответа — как не ожидала этого Рисса сегодня утром.
Но Барни всерьез казалось, что мисс Хлыстер ждет от него именно ответа.
Она подошла ближе и наклонилась к лицу Барни.
— Не сиди как истукан. Скажи мне! Я хочу точно знать.
«Она сумасшедшая», — подумал Барни. В нос ему ударил рыбный запах ее дыхания.
— Ну, — начал он, уверенный, что она все равно его не поймет. — На самом деле я не кот. Я — Барни Ив. И кстати говоря, вы самая жуткая директриса на свете.
Он ожидал увидеть бессмысленный взгляд.
Ведь он говорил на кошачьем языке, а не на человеческом.
Но она смотрела отнюдь не бессмысленно. Она улыбалась — и без всякой неприязни! Улыбка скоро превратилась в смех, а смех становился все громче, пока не заполнил всю комнату. Жуткий смех! Так могла бы хохотать ведьма, произнося страшное заклинание над котлом. Но мисс Хлыстер ведьмой не была. Она была кем-то другим — и не менее опасным.
Теперь она зажала рот ладонью, пытаясь сдержать смех — но безуспешно. Еще немного — и она уже валялась на полу, извиваясь от неудержимого хохота.
— Он сделал это! — твердила она к великому смущению Барни. — Он правда это сделал!
Прошло не меньше минуты, прежде чем она встала на ноги.
— Ах, до чего же это смешно! И как же это приятно… Барни Ив! Ты — Барни Ив!
Барни помедлил, раздумывая, стоит ли ему вообще открывать рот. Но не успел он решить это, как слова сами слетели с его губ:
— Да, я — Барни Ив.