Все, что угодно. – Он особо подчеркнул эти слова.
– Это почему?
– Я узнал от наших агентов, что вам, мистеру Бартону и майору Суэйлсу уже вынесен смертный приговор. Вас объявили агентом-провокатором и террористкой. Вас передут расу Куллаху для приведения приговора в исполнение. Лучше все, что угодно, другое.
– Я поняла вас, – тихо ответила Вики и передернулась при мысли о толстых лиловых губах и жирных мягких руках Куллаха.
– Если никаких других способов не останется, я пришлю… – Голос принца внезапно оборвался, и теперь в трубке не было слышно ни шипения, ни статических разрядов. Одна лишь мертвая тишина – связь была прервана.
Вики еще с минуту пыталась дозвониться до принца, но трубка молчала и тишину ничто не нарушало. Она положила ее обратно на аппарат и на минутку крепко зажмурила глаза, чтобы прийти в себя и успокоиться. Такой одинокой и такой вымотанной, такой испуганной она не чувствовала себя ни разу в жизни.
Она стала про себя молиться, чтобы этого не произошло. За эти последние отчаянные дни облака дважды ненадолго поднимались, и каждый раз итальянские бомбардировщики с ревом налетали на позиции в ущелье, идя на самой малой высоте. И оба раза страшные разрушения, которые они наносили, заставляли Гарета оставлять уже обжитые траншеи и отходить на следующий подготовленный рубеж обороны, и сюда, в импровизированный госпиталь направлялся новый поток раненых и умирающих.
– Пусть будет дождь, – молилась она. – Боже, пожалуйста, пусть все время идет дождь!
Она нагнула голову и торопливо пошла к складу, к его вони и низкому ропоту, к стонам и крикам боли. Сара, как и прежде, трудилась у простого деревянного стола, не полностью закрытого рваной занавеской и освещаемого парой керосиновых ламп.
Немец-врач ампутировал раздробленную ногу, отрезая ее под коленом, а молодой воин харари слабо метался на столе, удерживаемый весом четверых санитаров, прижимавших его к столешнице.
Вики дождалась, когда пациента унесут, и позвала Сару. Они вышли наружу, остановились под навесом крыши, с огромным облегчением грудью вдыхая чистый горный воздух, наклонились друг к другу, и Вики пересказала Саре свой разговор с ли.
– Стало быть, мы отрезаны. И телефон теперь замолчал.
– Ага, – кивнула Сара. – Они перерезали провод. Удивительно еще, что рас Куллах не додумался до этого раньше. Провод тянулся через вершину Амба Сакал. Наверное, они просто долго до него добирались.
– Сара, ты не могла бы спуститься вниз, в ущелье и передать сообщение майору Суэйлсу? Я бы съездила сама, на «Мисс Вихляге», но в баке почти не осталось горючего, а я обещала Джейку не жечь его попусту. Нам потом понадобится все до последней капли…
– Верхом на лошади в любом случае будет быстрее, – улыбнулась Сара. – К тому же я увижусь с Грегориусом.
– Да, это много времени не займет, – согласилась Вики. – Они не так уж далеко от нас.
И они замолчали, прислушиваясь к грохоту итальянских пушек. Тяжелые взрывы фугасов сотрясали горы вокруг, достаточно близко, чтобы и здесь ощущалось, как дрожит под ногами земля.
– А вы не хотите что-нибудь передать мистеру Бартону? – хитро прищурившись, спросила Сара. – Может, мне сказать ему, что ваше тело жаждет…
– Нет! – отрезала Вики с явной тревогой. – Ради всего святого, ни в коем случае не вздумай сообщать ему никаких своих непристойных выдумок!
– А что означает слово «непристойный», мисс Камберуэлл? – На лице Сары вспыхнул неподдельный интерес.
– Оно означает «развратный», «похотливый».