Подобно оценкам разума, оценки исторических перспектив этой революции были и остаются неоднозначными. Одни убеждены, что от нее – начало Эры разума, олицетворяющей путь к светлому будущему, всеобщему счастью, раю на земле. Другие, напротив, увидели в нарастающей диктатуре разума уход от многоцветия человеческих возможностей в однотональное бытие, замыкание лишь в одной психической конструкции, неизбежно ведущее к отрыву от истинной Реальности, насильственному пленению чего-то высшего в человеке.
В конечном счете преобладающим стало первое, позитивное отношение к происшедшему в «осевое время» – привлекательней оказалось перспектива видеть жизненные факты в четком, упорядоченном варианте, как это умеет представить разум. Применительно к индивидуальному развитию человека революцию середины первого тысячелетия до н. э. можно сравнить с критическим переходом в трехлетнем возрасте. После этого возраста дети овладевают мышлением (тут же – мышление овладевает ими) и уже не могут принципиально изменить без патологических последствий направленность своего сознания, перейти к использованию других механизмов взаимодействия со средой, основанных не на главенстве разума.
Удивителен не поддающийся объективному объяснению факт: прорыв к разумности 2,5 тысячи лет назад произошел почти одновременно в различных и практически не имеющих между собой связи регионах Земли. Первыми наиболее известными истории провозвестниками приоритетности нового механизма взаимопонимания между людьми и приспособления к окружающей среде выступили современники одной и той же эпохи: в Китае – Конфуций, в Индии – принц Гаутама (Будда), в Греции – Анаксагор и Сократ. Есть что-то мистическое в этой синхронности событий. Сам человек того времени на подобную согласованность действий был не способен. Кто свыше мог координировать дружное выдвижение разума на руководящую роль в земной жизни – Создатель или хозяин («князь») этого мира? Возможно, дальнейший анализ приблизит нас к ответу на данный вопрос.
Древние греки оказались более последовательными и настойчивыми в разработке проблем человеческой разумности, что и предопределило общую динамику развития западной (рациональной) цивилизации.
Человечество свой путь к новому, неведомому всегда проходит вслед за отдельными гениями (пассионариями, по Л. Гумилеву). Их прозрения выхватывают из кромешной жизненной темноты нечто видимое, образуют просветы, освещенные туннели в этой темноте, в которые потом устремляются массы людей. Из таких прорывов познания гениев Древней Греции складывался и путь выдвижения разума к вершинам его власти в психической жизни отдельного человека и в мировоззрении западного общества в целом. Истории известно, как за сравнительно короткий исторический срок древнегреческие мыслители сумели из обобщенного, валового (с точки зрения современной науки – «темного») представления о человеческой психике выделить отдельные ее структуры и определить место среди них разума. И в конечном итоге сделали его главным координатором психической жизни человека и его отношений со средой.
Современному человеку очевидна разница между мышлением и ощущением, мышлением и восприятием, мышлением и словом, мышлением и действием. Однако для живущих в древнем мире выделение каждого из этих различий было величайшим открытием – вызывало неистовый восторг, отображалось в мифологических сюжетах, воспевалось в стихах и шаг за шагом вело к возникновению нового сознания.
В начале V века до новой эры Парменид – сразу ставший знаменитым философом – открывает и даже воспевает в поэме «О природе» различие между мышлением и ощущением и, следовательно, возможность самостоятельного использования каждой из этих психических способностей человека. Затем Пифагор и его школа устанавливают, что число вещи вовсе не есть сама вещь, что вещи меняются, исчезают, создаются вновь, а таблица умножения все время остается той же самой. Это открытие так поразило древних эллинов, что в некоторых учениях числа объявили божественными существами и даже самими богами (83). Мистика числа широко использовалась (например, в каббализме) в течение целого тысячелетия после его открытия пифагорейцами.
В «осевое время» начинает свое надприродное шествие логос, слово. Осознание его возможностей стало еще одним величайшим открытием того времени. Перспективы слова, например, в философии Гераклита, видятся почти безграничными – оно способно убеждать, опровергать, вести за собой, править миром. Но слово не существует вне личности, значит, потенциал этого человеческого феномена свидетельствует о неисчерпаемой силе самого человека, его способности быть над природой, быть творцом происходящего в мире. Столь же важным для расширения веры в человеческий разум стало открытие Платоном разницы между идеей вещи и самой вещью. Идея – это форма, структура вещи, появляющаяся до существования ее самой в виде предваряющего наброска, принципиального замысла. У Платона идеи трактовались прежде всего как некие божественные сущности. Но было очевидным, что и человек, владеющий разумом, способен понимать идеи и самостоятельно рождать их. Сегодня все в нашей жизни начинается с идеи, мы творим их каждодневно, не видя в этом чего-либо необычного, сверхъестественного. Однако для людей того времени осознание своего сходства с Богом в данном отношении было открытием, вызвавшим изумление и восторг, ставшим еще одним шагом к укреплению веры в человека, владеющего разумом.
В середине V века до н. э. Анаксагор, популярный в Афинах того времени философ, заявляет о существовании некоего космического ума (по-гречески – noys) и переносит на него главные функции по управлению миром, ранее приписываемые богам и природе в целом. Эта идея позволяет говорить о всесилии мысли вообще и открывает путь к признанию высокого предназначения человеческого ума. Анаксагору принадлежит популярная до сих пор и почти классическая для понимания главной направленности управляющих действий разума формула: «Вначале все было смешано; тогда явился рассудок и создал порядок».
К концу V века до н. э. Демокрит уже выделяет два вида познания: одно – посредством логического рассуждения (его он называет «законным» и приписывает ему высшую достоверность); другое – посредством ощущений (его считает «темным» и непригодным для распознания истины). Демокрит впервые говорит о прямой связи между тремя человеческими «плодами»: хорошо мыслить, хорошо говорить и хорошо делать (83).
Ключевой фигурой первого этапа «революции от разума» был Сократ (470-399 годы до н. э). Этот авторитетнейший не только для своего времени, но и на все последующие тысячелетия человеческой истории мыслитель пришел на подготовленную почву. Сократ хорошо знал работы Гераклита, встречался с Парменидом, отчасти был учеником Анаксагора. В свою очередь его учеником стал Платон, а учеником последнего – Аристотель. Удивительное, почти мистическое в своей уникальности сочетание следующих друг за другом гениев, стремящихся преобразовать человека и человечество на основе идеи разумности. Только такая сконцентрированная последовательность сверхусилий могла дать раскручивающий импульс оборотам новой человеческой цивилизации.
В этой плеяде гениев первый – Сократ. Именно в учении и деятельности Сократа Ф. Ницше видит кульминационный момент, «поворотную точку» всемирной истории. В лице этого мыслителя впервые проявилась безоговорочная и несокрушимая вера в то, «что мышление, руководимое законом причинности, может проникнуть в глубочайшие бездны бытия и что это мышление не только может познать бытие, но даже и исправить его» (98, 537). От Сократа берет начало человеческая убежденность в безграничных возможностях разума, науки, знаний, прогресса. Став идеологом «теоретического оптимизма» (Ф. Ницше), он первый приписал познанию и знанию силу универсального лечебного средства, а мыслительную деятельность объявил высшим и достойнейшим занятием человека. Ум и знания для него – основа и счастья, и добродетельности, и нравственности, и безгрешности, и красоты, то есть основа всего самого желанного, о чем могут мечтать человек и человечество. Вот некоторые из его суждений: