«По-видимому, у них такая манера одеваться».
«Само собой. Но есть и более веская причина – широкие поля скрывают пугающее небо».
«Что же вынуждает двух твоих сообщников проводить вечера под открытым небом, если оно их так подавляет?»
«У них, как у всех людей, есть свои надежды и стремления», – высокопарно изрек Вудивер.
«И в чем именно заключаются эти стремления?»
«Их окончательные цели и изначальные побуждения мне, в сущности, неизвестны, – отвечал Вудивер. – Каждый человек – загадка, вещь в себе. Например, Адам Рейт! Непостижимый человек! С капризной жестокостью он подвергает меня лишениям! Растратил мои деньги на безумное предприятие! Напрасно я протестую, напрасно взываю к умеренности! Почему? – спрашиваю я себя. Зачем? С какой целью? Происходящее настолько противоречит здравому смыслу, что невольно возникает подозрение: может быть, Адам Рейт – действительно человек с другой планеты?»
«Ты все еще не объяснил, чего от тебя хотят гжиндры», – напомнил Рейт.
С царским достоинством Вудивер поднялся на ноги; цепь, пристегнутая к железному ошейнику, качалась и звенела: «За разъяснениями обращайтесь к гжиндрам – им лучше известно, чего они хотят».
Вудивер снова уселся за стол и занялся кружевами, напоследок бросив на Рейта странный задумчивый взгляд.
Глава 2
Рейт дрожал и судорожно подергивался в кошмарном сне. Ему снилось, что он лежит на своей кушетке в бывшей конторе Вудивера. Комнату наполняло подернутое рябью, неприятно завораживающее желто-зеленое зарево. Вудивер стоял поодаль и оживленно-беззвучно переговаривался с парой неподвижных людей в черных плащах и черных широкополых шляпах. Рейт пытался приподняться, пошевелить рукой – но вялые, онемевшие мышцы отказывались подчиняться. Желто-зеленый свет то ярчал, то бледнел. Теперь Вудивер покрылся, как изморозью, жутким серебристо-синим сиянием. «Типичный кошмар – безнадежность, оцепенение», – думал Рейт. Он отчаянно напрягся, чтобы проснуться, но только покрылся холодной липкой испариной.
Над ним нагнулись Вудивер и гжиндры. Поразительно! На Вудивере все еще был железный ошейник с коротким обрывком цепи, оплавленным на конце. Вудивер казался самодовольным и беззаботным – таким, каким Рейт когда-то встретил его впервые. Гжиндры не проявляли никаких эмоций, кроме напряженной сосредоточенности. Их почти одинаковые узкие лица отличались тонкими, очень правильными чертами, мертвенно-бледная кожа оттенка слоновой кости отливала перламутровым шелковым блеском. Один держал сложенный кипой кусок холста или парусины, другой стоял, заложив руки за спину.
Вудивер внезапно увеличился в размерах, заслонив все остальное. Он воззвал: «Адам Рейт! Адам Рейт! Откуда ты? Где твой дом родной?»
Рейт тщетно боролся с бессилием, не сомневаясь, что надолго запомнит нелепый, безысходный сон. «Я пришел не из мира сего, – услышал Рейт свой хрип. – Где мой дом? Далеко между звезд… на Земле».
Лицо Вудивера раздувалось и сокращалось: «Ты не один? Есть еще на Тшае другие люди с твоей планеты?»
«Есть».
Гжиндры вздрогнули, пригнулись ближе. Вудивер трубил, как в медный рог: «Где? Где твои соплеменники?»
«Повсюду… везде. Все люди – с Земли».
Вудивер отпрянул, скривив рот в гримасе мрачного отвращения: «Ты родился на другой планете – на Земле».
«Да».
Вудивер триумфально отплыл в сторону, указывая гжиндрам на Рейта величественным жестом руки: «Редкость! Диковина! Уникум!»
«Мы его берем», – гжиндра развернул холст, к ужасу беспомощного Рейта оказавшийся большим мешком. Гжиндра бесцеремонно натянул мешок Рейту на ноги, рывками запихнул его внутрь по плечи – снаружи осталась только голова – и с невероятной легкостью взвалил мешок себе на спину. Другой гжиндра бросил Вудиверу кошель.
Сон начинал растворяться во мраке, желто-зеленое зарево мутнело, покрывалось пятнами. Дверь распахнулась – в черном проеме очутился Траз. Вудивер отскочил, как ошпаренный. Траз поднял арбалет и выстрелил Вудиверу в лицо. Поток крови – зеленой крови – хлынул мощным фонтаном, бесшумно опадающим приплюснутыми каплями – повисшими в воздухе живыми окатышами-изумрудами, играющими желтыми отблесками… Тьма упала, как занавес – Рейт спал.
Рейт проснулся в очень скверном состоянии. Ноги затекли, в голове переливалась тупая боль, тошнотворная мышьяковистая вонь мешала дышать. Почувствовав давление и тряску, он пошарил руками и нащупал жесткий колючий холст. Осознание реальности обрушилось оглушительным ударом: кошмар не был сном, его действительно тащили в мешке! Вудивер – до чего же изворотливый мерзавец! Рейта чуть не вырвало от ненависти. Вудивер снюхался с гжиндрами, все продумал, все подстроил. Рейта охмурили во сне наркотическим газом – наверняка просунули трубку под дверь и отравили воздух в комнате. А теперь гжиндры несли его неизвестно куда, неизвестно зачем.
Некоторое время Рейт бесчувственно валялся в мешке, обмякший, больной. Вудивер, в ошейнике и на цепи – надул-таки, обыграл, победил! Рейт собрал воедино последние отрывки сна, вспомнил рассеченное желтое лицо, пульсирующую струю зеленой крови. По крайней мере, Траз рассчитался с Вудивером.
Мысли ускользали, Рейт никак не мог сосредоточиться. Мешок раскачивался, ритмически подпрыгивая. Очевидно, его привязали под шестом, и теперь гжиндры шагали один за другим с шестом на плечах. По счастливой случайности Рейт все еще был в брюках и в куртке – вчера вечером, сонный и уставший, он кинулся на постель, не раздеваясь. Догадались ли гжиндры забрать у него нож? Поясная сумка исчезла, карманы куртки казались пустыми, но Рейт не осмеливался шарить руками – чем дольше гжиндры думали, что он еще не пришел в себя, тем лучше.
Прижав лицо к мешку, Рейт пытался что-нибудь рассмотреть через просветы в грубой ткани, но безуспешно – еще не взошло солнце. Судя по всему, агенты пнуме спешили по пересеченной местности.
Прошло много времени: сколько именно? Рейт не имел никакого представления, болтаясь в темноте, беспомощный, как младенец в утробе. Сколько странных дел, сколько тайных преступлений совершалось ночами на просторах древнего Тшая! А теперь и он стал участником зловещей драмы веков – наивная, обманутая жертва. Рейта знобило от стыда, унижения и ярости. Только бы вырваться, только бы добраться до обидчиков – он отомстит безжалостно, он воздаст сполна!
Гжиндры остановились и секунду стояли без движения. Потом мешок опустили на землю. Рейт прислушивался, но не различал ни голосов, ни шепота, ни шагов. Похоже, что он остался один. Рейт залез в карман, надеясь найти нож или хотя бы мелкий инструмент с острым краем. Карман был пуст. Он проверил прочность холста ногтями – толстые жесткие волокна не рвались.
Какое-то шестое чувство подсказало Рейту, что гжиндры вернулись. Он лежал, не шевелясь. Гжиндры стояли рядом – Рейту казалось, что они перешептываются.
Мешок подняли, перенесли. Рейт вспотел – вот-вот должно было произойти что-то важное.
Его болтало – мешок подвесили на веревке. Рейт ощутил быстрое движение вниз, почти падение: ниже, ниже, еще ниже – как глубоко, он не мог оценить. Спуск резко прекратился, мешок слегка раскачивался из стороны в сторону. Издали, сверху, прозвучал низкий вибрирующий удар гонга, негромкий, унылый.
Рейт лихорадочно вертелся и брыкался. Его охватила паника, боязнь быть заживо погребенным. Он пыхтел, потел, отдувался, уже ловил ртом воздух, как буйный помешанный в смирительной рубашке – кто знает, где кончается страх и начинается сумасшествие? Истерически всхлипывая и шипя, Рейт все-таки взял себя в руки, обыскал куртку. В ней не было ничего металлического, ничего острого. Сжав зубы, он заставил себя думать. Удар гонга служил сигналом – кого-то звали, о чем-то предупреждали. Рейт ощупал мешок, надеясь отыскать какую-нибудь прореху, но в добротном холсте не было дыр. Без металла, без лезвия – как выбраться? Загибая пальцы, он перечислил про себя все предметы одежды. Ремень! С трудом изворачиваясь в тесноте, Рейт вытащил ремень из петель и принялся царапать волокна острой шпилькой пряжки. Вскоре ему удалось продырявить холст. Напрягаясь и упираясь, он постепенно расширил разрыв и наконец смог просунуть наружу голову и плечи. Никогда еще Рейт не испытывал такого дикого ликования! Даже если бы он умер в ту же минуту, смерть не стерла бы улыбки с его лица – проклятый мешок не устоял, сдался!