– Я тебе помогу, – успокоил его брат, – заморочу и буду неподалёку.
– Успокоил, – пробурчал Сурья себе под нос. Настроение испортилось – хуже некуда.
Деревня осталась позади. Камыш шелестел над макушкой, будто издевался. Глупые жабы противно квакали – всё им было нипочём, даже зловещее шипение Ореста. Парочка испустили дух под его суровым взглядом, остальные надрывали глотки, как полоумные.
– Кто здесь? – раздался испуганный голосок.
Сурья раздвинул камыши и увидел девушку. Она сидела на кладке в одной сорочке, обхватив себя руками за предплечья. Босые были по щиколотку в воде. Девушка не была ни красавицей, ни дурнушкой. Куда симпатичнее ведьмы. Кожа чистая, на белых щеках – румянец, который становился всё гуще с каждым мгновением, что он стоял рядом, бесстыдно рассматривая её с ног до головы.
– Прости, – смущённо пробормотал Сурья, опуская взгляд.
– Ты кто таков будешь? – спросила девушка.
– Я – Кош.
– Странное имя. Ты, стало быть, чужеземец?
– Да, я тут мимо проходил, – выпалил Сурья. Орест фыркнул прямо ему в ухо, отчего внутри зачесалось и захотелось чихнуть.
– Одежда у тебя богатая, – продолжала девушка, – боярин али купец?
– Княжич.
– О!
Глаза её округлились, спина выпрямилась, а руки скользнули по бёдрам, разглаживая сорочку.
– А я тут сижу, слышу – гадюка шипит. Испугалась. А тут ты. Стало быть, сам княжич пожаловал? И без свиты?
– Я один, – зачем-то сказал Сурья. Девушка явно обрадовалась. Вскочила на ноги и подошла поближе.
– А что – по нраву княжичу простые девицы?
– Ну, тут уж морок и не понадобится, – едва слышно усмехнулся Орест, – пошёл-ка я ловить свою добычу…
Сурья беспомощно огляделся, но брата уже и след простыл. Девушка, между тем, совсем осмелела и водила пальцем по отвороту кафтана, улыбаясь, совсем как те ведьмы, с которыми Орест пытался его сводить. Пахло от неё действительно получше. Да и зубы были ровными. Она потянулась к нему губами, и Сурье ничего не оставалось, кроме как позволить ей себя поцеловать. Губы её были влажными и немного липкими, а вездесущие руки нырнули под его кафтан с той же лёгкостью, с какой ядокрыл взмывает в небо. Сурья почувствовал, как плечи его затряслись…
***
– Ну как?
Голос Ореста, звонкий и довольный, резанул тишину, вытряхивая его из тягучего омута мыслей.
– Мне понравилось, – ответил Сурья, не отрывая глаз от небольших волн, накатывающих на поросли камыша.
Девушка давно ушла, и он в одиночестве сидел на кладке, прижав колени к груди. Уже начинало вечереть. Бледно-розовые полосы заката провожали уставшее солнце, размеренно таявшее над рекой. В Межгорье редко где можно было такое увидеть.
– Почему? – холодно спросил Орест.
– Хотел бы я знать…
Губы Сурьи скривились в кислой улыбке. Неужели он мог подумать, что выйдет обмануть брата? Что ж ему постоянно так не везёт?…
Мало беды, что, родившись в княжеской семье, он не был владыкой. И человеком он тоже не был. Но хуже всего было то, что даже мужчиной у него не получалось стать.
Сурья ровным счётом ничего не почувствовал – словно его целовала каменная глыба. А когда она коснулась его там, где должен пылать мужской огонь, его затрясло от отвращения. Девушка сразу всё поняла и оттолкнула его, презрительно плюнув в сторону. Затем убежала, красная от возмущения.
– Может, я должен полюбить? – несмело прошептал он.
Рука Ореста легла на его плечо и легонько сжала. Кого он обманывает? Для страсти любовь не нужна. Брату вот вообще ничего не нужно. Стало быть, с ним самим что-то опять не так…
– Пора домой, – сказал Орест.
Внезапно раздался шум, послышались голоса. Орест прыгнул в воду и заглянул за камыши.
– Кажется, сюда идёт толпа. С факелами, вилами и прочей ерундой.
– Уносим ноги?
– Что ж ты так не нравишься сегодня бабам? – буркнул Орест, выбираясь на берег, – бегом в лес.
Братья рванули через камыши, что было духу. Однако со стороны леса их ждала ещё одна толпа, вооружённая луками.
– Вот тебе и деревня, – присвистнул Орест.
– Напомни, почему мы оставили мечи?
– Не было надобности. Да и сейчас, думаю, справимся.
– Тебе хорошо говорить – тебя не видно.
– Зато будет слышно, – пообещал Орест.
– Надо было брать с собой ядокрылов, – не унимался Сурья.
– Они бы выдали себя клёкотом и задрали коров.
– Хороший хозяин уследит за зверем.
– Хозяин не тем занят!
– И что теперь?!
Сурья метался по берегу, не в силах решиться, куда бежать. С обеих сторон приближались люди. Конечно, можно было ещё пуститься вплавь. Он посмотрел на воду, однако лучники просекли его взгляд и выпустили стрелы, прошив речную гладь острыми и крепкими наконечниками. Значит, в воду не стоило соваться.
– Стало быть, вот наш князь!
Слева от него стоял здоровенный мужик, вооружённый увесистым молотком. На лице его, испещрённом оспинами, играла недобрая ухмылка. Руки верзилы были покрыты шрамами от ожогов – точь-в-точь такие Сурья видел у холостых кузнецов долины.
Из-за спины мужика выглядывала уже знакомая ему русоволосая макушка.
– Я сразу смекнула: не нашенский князь! Одет странно, да выглядит, как девица.
– Молодец, Данка! – похвалили коварную обольстительницу из толпы.
Данка улыбнулась, но, встретившись взглядом с Сурьей, прикусила губу и поспешила исчезнуть.
– Вот дрянь-то, – прошипел Орест.
– Я пришёл с миром, – громко сказал Сурья, подняв ладони к верху, – и уже ухожу.
– Как бы ни так! – загудела толпа.
– А ну-ка, выясним, что за князь? Ты откуда будешь?
– Из Залесья, – нашёлся Сурья.
– Надо же, – хохотнул кузнец, – знамо таковых. Чьих кровей, говоришь?
– Берестовичей.
– Ой, лжёшь! Берестовичи – бояре, а не князья.
– Я и не говорил, что князь.
– Опять лжёшь!
– Говорил! – выкрикнула откуда-то Данка.
– А ну, в холодную его. Пусть настоящий князь решает, что делать с самозванцем.
Сурья огляделся вокруг – его окружили со всех сторон – мужики и бабы, стар и млад, в рубище и добротных белотканных рубахах. Ни много ни мало – человек тридцать, и каждый – кто с вилами, кто с топором, кто с оглоблей, а сбоку ещё и лучники, правда, с красными, видно, с попойки, носами, изрядно потрёпанные и окосевшие до той самой одури, когда сам дьявол нипочем.
– Ну всё! – рявкнул Орест, сбрасывая морок, – с меня хватит. А ну пошли вон!!!
Народ в ужасе замер, глядя, как буквально из воздуха рядом с княжичем-самозванцем нарисовался ещё один – с клыками, блестевшими из-под оттопыренной верхней губы, и синей кожей. Некоторые побросали вилы и стали неистово креститься, другие уже начали разворачиваться, чтобы бежать со всех ног.
– Сатана! – завопил кузнец и метнул в Ореста молоток.
Тот лишь усмехнулся, поймав нехитрое орудие на лету, затем уставился на кузнеца тяжёлым колдовским взглядом. Верзила зашатался, хватаясь рукою за грудь, и упал навзничь. Глаза его закатились, так что стало видно лишь выпученные белки, губы шевелились, жадно хватая воздух.
– Бей Сатану! – раздался пьяный голос. Кричавший громко икнул и запустил в Ореста лопатой.
– Держись за моей спиной, – велел Орест, прижимаясь к брату. И тотчас же в его грудь вонзилось несколько стрел. Он улыбнулся, вынимая древки с бородатыми наконечниками, с которых свисали частички окровавленной плоти. Было жутко больно, однако Орест не подал виду.
Еще несколько человек рухнули наземь под его тяжёлым взглядом. Однако, вместо того, чтобы испугаться и бежать прочь, толпа заревела и стала швырять в братьев всем, что под руку попадалось.
Вспыхнуло синее пламя – камыши занялись, затрещали, выпуская в небо клубы чёрного дыма. Бабы начали орать, дети – плакать, однако мужики оказались не робкого десятка. В ход пошли камни, комья земли, да и попросту кулаки.
Орест растерялся: он не ожидал столь решительного отпора. Будь он один, он бы тотчас же удрал, невзирая на раны. Однако Сурья уязвим. Более того, если б его ранили, Орест ничем не смог бы помочь. Как же всё-таки глупо было оставить у подножья Гор оружие и ядокрылов.