Какая-то тяжесть, груз, тянущий все нутро к земле. Предчувствие, что за ним следят, как-то особенно давило сегодня.
«Это совесть, — думал Игорь Талалаев, а потом одергивал себя: — Не льсти себе. Откуда ей взяться?»
Когда Игорь выглянул на улицу, ему показалось, что перед домом стоит Максим Бабурин и смотрит на его окна. Еще не хватало, чтобы этот придурок обозлился и начал мстить. Но не это пугало Игоря. В конце концов, что он мог сделать Игорю? Дать по морде? Не хотелось бы, но в любом случае это самое большее, на что способен этот неудачник. Пугал Игоря вид Бабурина. За пару недель, что Игорь не видел его, Максим, казалось, состарился лет на двадцать пять. Старик! Игорь еще раз выглянул в окно. На другой стороне никого не было. Ни старика, ни ребенка. Игорь облегченно вздохнул. Совесть рисует картинки.
В дверь кто-то позвонил.
— Что ты несешь, жалкий неудачник?! Посмотри на себя! Ты же похож на поношенный кирзовый сапог.
Ни один мускул не дернулся на лице Максима.
— Не могу не согласиться с тобой, но умрешь-то сегодня ты, а не кирзовый сапог.
— Мне все это надоело! — Игорь подбежал к развалившемуся в кресле Максиму. — Убирайся! Убирайся, или я…
— Что ты? Поцелуешь меня, как Пашку?
— Заткнись, ублюдок! Я сейчас ментов вызову, и…
— …и мы покажем им эти сомнительные фотографии. — Макс достал конверт, который вернул ему Егор.
Игорь сел рядом на диван.
— Я не знаю, чего ты хочешь, но…
— Но тебе интересно, как ты умрешь?
Игорь посмотрел на ухмыляющегося Максима и заметил, что у него желтые зрачки.
«Как у хищника», — мелькнуло в голове у Талалаева.
Пусть выговорится. По-другому от него не отделаться.
— Давай услуга за услугу. Ты мне расскажешь, для чего все так сложно, вся эта заморочка с «фотошопом»; ну а я, в свою очередь, поведаю тебе, как ты умрешь. Годится? — Все время, что Макс говорил, он не переставал скалиться.
— Надо думать, прежде чем в морду давать, — надув губы, будто обиженный ребенок, произнес Игорь.
— Владлен Маркович.
Максим, продолжая улыбаться, смотрел в окно.
— Эй! — позвал его Игорь. — Время! Мне уходить надо.
— Я б на твоем месте никуда не выходил. — Снова молчание.
— И что?
— Что «и что»?
— Ну, ты обещал рассказать, как я умру.