— Да ну, Жека. Что ты ему, дом собрался снести, что ли?
— Самая дешевая хреновина — это та, что я вешал. Восемь тысяч рублей одна такая веточка.
Это куда как больше огорчило Максима, чем затраты на питание. Конечно, он тоже не собирался крушить люстры, но всякое бывает, и уезжать без денег домой не хотелось.
Они попили чаю. Когда выходили из домика, им навстречу вывалился пьяный Даниил Хабалов.
— Лучше бы он дома отлеживался, — перебил Женьку Максим. — На что он пьет?
— Ему Пинчук на день рождения давал деньги, якобы на телефон.
— Телефон? Тыщи три дал, что ли?
— А кто его знает? Три не три, а две так точно.
— Пока он их не прожрет, вряд ли отлежится. — Макс вошел в спальню хозяев, где и работал до обеда. Женька постоял у двери, потом развернулся и пошел в гостевую.
Максим, конечно, не ждал, что здесь будет все гладко, но столько работы — и всего один работник… Да еще риск уехать без зарплаты. Всего два пункта, расстроивших Бабурина, но оба они напрямую связаны с Хабаловым, черт бы его побрал! От него больше пользы будет, если он в дом не войдет. О Данииле Хабалове сложилось впечатление, что он неответственный и ограниченный человек. Такие, как он, обычно и рассказывают по приезде из Москвы, что работы там никакой нет. Допускать его до светильников ценой в зарплату было нельзя. Даниил мог, как слон в посудной лавке, подставить себя и фирму. Фирма разбираться не будет — заставит выплачивать всех. Пусть сидит в домике. Насколько понял Максим, ему осталось пятнадцать дней. Пусть у себя в деревне коровам хвосты крутит!
Макс знал пару мужчин из деревни Хабалова, которые жили довольно успешно. Это, конечно, не значит, что и Даниил должен быть неприлично богатым, но все-таки. Не можешь заработать у себя — работай в Москве. Работать — это вообще, похоже, не для Хабалова.
Черт с ним! Пару недель можно потерпеть.
«Может, это кто из нашего руководства с ней?» — усмехнулась Анжела и покраснела.
Мужчина определенно кого-то напоминал. Она продолжила листать фотографию за фотографией, будто смотрела слайд-шоу.