Во-первых, его доходы превысят предполагаемые расходы, а во-вторых, он все-таки встретит своего ребеночка. И чтобы не пропустить эту встречу, Вячеслав Андреевич устроился в детский дом. Но до встречи с Максимом прошло двадцать лет. Машенька умерла, и Слава жил один-одинешенек в опустевшей хрущевке. Вот туда-то и привел он своего сына. Крестника. Он не хотел лгать. По крайней мере, настолько, чтобы потом запутаться. Родители погибли в автокатастрофе, и как крестный отец дядя Слава просто обязан воспитать Максима. Парень поверил и полюбил крестного. По крайней мере, дяде Славе хотелось в это верить…
Женщина взяла бумажку и вытянула руку с ней. Зашевелила губами.
— А это же здесь рядом. — Она вернула листок. — Пойдем, я как раз туда иду. — Женщина развернулась и потянула за собой клетчатую сумку на колесах.
Семнадцатиэтажное здание находилось рядом, но старушка выбрала Макса слушателем. Она не отпускала его, пока не подвела итог рассказанного.
— Все делается для того, чтобы пенсионеры вымерли.
Макс согласился, не совсем понимая, о чем она говорит. Он хотел есть и спать. Сутки в дурно пахнущем вагоне не прошли даром. Поэтому он слушал женщину вполуха. Тем более что каждое слово, сказанное пенсионеркой, было известно наперед. Пенсионеры из Москвы отличались от пенсионеров, скажем, из того же Салимова только размером пенсии. А жалобы те же. Цены растут, стоимость коммунальных услуг повышают…
— Ну, ладно, сынок, заговорила тебя старуха. Вот твое здание. А ты что, работать приехал?
Макс кивнул.
— А мы с мужем ведь тоже не коренные москвичи. Мы в шестидесятых приехали лимитой. А теперь москвичи… Ну, ладно, беги.
— Спасибо, — произнес Максим и пошел к парадному крыльцу.
— А ты не очень-то болтлив, — сказала старушка, когда парень скрылся за кустами.
Солнце вышло из-за девятиэтажного здания и подмигнуло женщине. Она улыбнулась и пошла к подъезду. Несмотря на маленькую пенсию и растущие цены, ей все-таки повезло.