Но в позапрошлом году в нём снова пробудились авторские амбиции. Он стал считать, что на сегодняшний день накопил уже достаточно впечатлений, и теперь настало время поделиться ими с читателем. А умение писать, казалось ему, придёт со временем. Главное – работать над собой. Работать с полной отдачей, до изнеможения, отдавая любимому делу почти всё свободное время.
Конечно же, он понимал, что неимоверно трудно совмещать работу над диссертацией и свои литературные опыты в сорок лет. Но он не мог теперь жить иначе. И потому частенько успокаивал себя словами физиолога Павлова: «Перемена работы – лучший отдых!»
Его литературное «пробуждение» совпало по времени с участившимися визитами к родному дяде, Петру Ивановичу. Всю жизнь он самозабвенно занимался наукой. Но на седьмом десятке вдруг попробовал писать басни. Каково же было его изумление, когда первую же из них опубликовали в одной из районных газет. За два последующих года он написал свыше двух десятков басен, и большая часть из них была горячо одобрена.
Перед смертью Пётр Иванович признался племяннику, что если бы кто-нибудь раньше посоветовал ему взяться за перо, то он, возможно, стал бы профессиональным литератором. А за день до кончины дядя, уже прикованный к постели, давал последнее напутствие племяннику: «Пока тебе годы ещё позволяют творить, пробуй себя во всём, в любом качестве… Ведь жизнь летит стремительно, и ты всё равно вряд ли успеешь сделать всё задуманное, но ты должен найти себя; должен определиться в жизни и отдавать своей работе всего себя без остатка, находя в этом полное удовлетворение. И тогда, завершая свой путь, как я сейчас, ты не будешь мучиться угрызениями совести. Ибо сможешь дать себе отчёт в том, что успел испытать свои силы и в науке, и в изобретательстве, и в литературе…
А предпосылки у тебя ко всему этому, мне кажется, есть! На последнем отрезке своего пути ты уже будешь, как говорится, бить в одну точку, то есть заниматься самозабвенно и с полной отдачей лишь каким-то одним делом. И интуиция подсказывает мне, что этим делом будет ЛИТЕРАТУРА! Правда, я могу ошибаться. Во всём этом ты должен разобраться самостоятельно, без посторонней помощи.
И последнее. Если даже литератора из тебя и не получится, всё равно старайся как можно больше читать. Я кляну себя самыми последними словами за то, что не находил для этого достаточно времени. И сейчас у меня мучительно сжимается сердце от того, что эта возможность для меня уже упущена навсегда…»
В этот день Виктор Парамонович поклялся, что будет верен каждому из своих увлечений до конца.
8. В библиотеке
В один из субботних майских дней руководитель литкружка «Стрела» Алексей Акимович Липов в ожидании заказанной литературы просматривал каталог Ленинской библиотеки. Радуясь тому, что удалось выкроить время для знакомства с работами своих кружковцев, он решил начать со старосты и протянул руку к ящичку с буквами СТА-УПО, так как фамилия Виктора Парамоновича была Уланов. Но в этот же момент к ящику потянулась ещё одна рука.
Алексей Акимович резко обернулся и с высоты своего великолепного роста некоторое время удивлённо смотрел на модно одетого пухлого мужчину с рыжей копной волос, торчащих в разные стороны наподобие иголок дикобраза. Затем он широко улыбнулся и протянул выдвинутый ящичек незнакомцу.
– Ну что вы, только после вас, – запротестовал рыжий.
– В таком случае давайте смотреть вместе, – предложил Алексей Акимович, выдвигая доску и ставя на неё ящик каталога. Он быстро нашёл фамилию Уланов и начал уже гораздо медленнее перекладывать карточки, чтобы не пропустить нужные ему имя и отчество.
Рыжий мужчина дождался, когда высокий незнакомец отыщет свою карточку, и вдруг воскликнул:
– Но позвольте, ведь это же мой аспирант. Я его научный руководитель, и мне хотелось ещё раз посмотреть, какие его работы могут войти в автореферат диссертации.
– А я знакомлюсь с трудами своих кружковцев! Понимаете, почти все они инженеры или научные сотрудники, технари, так сказать. И мне небезынтересно узнать, кто чем «дышит» в науке и технике. Кто чего добился до прихода в наш литкружок.
Они быстро познакомились и долго прогуливались по коридорам библиотеки, оживлённо беседуя. Алексей Акимович величественно шёл по паркету, заложив руки за спину и внимательно слушая собеседника. А Юрий Петрович с трудом успевал за своим новым знакомым и что-то темпераментно ему доказывал. Он подносил свои пухлые кулачки к самому лицу Алексея Акимовича, а то вдруг разводил их в разные стороны, как бы пытаясь объять необъятное…
А уже через несколько дней Виктор Парамонович стал замечать, что шеф теперь частенько, вызвав его к себе в кабинет, две-три минуты задумчиво смотрит на него. Смотрит как-то необычно, по-новому, каким-то изучающе-оценивающим взглядом – пристальным и в то же время растерянным. Когда же после затянувшегося молчания Виктор Парамонович спрашивал: «Ты мне что-то хотел сказать, Юрий Петрович?» – тот как бы спохватывался и каждый раз неизменно отвечал: «Нет-нет… Ничего, всё в порядке… Иди работай!»
9. О литкружке
Вскоре Виктору Парамоновичу представилась великолепная возможность встряхнуться. Директор завода направил его в командировку, чтобы на месте разобраться в причинах ненадёжной работы нового агрегата. Дни командировки потянулись унылой чередой, ничем не отличаясь друг от друга. Виктор Парамонович приходил с работы, валился на неразобранную койку и, подложив руки под голову, какое-то время смотрел в потолок, а затем закрывал глаза и всё думал, думал…
О том, что серьёзно заниматься наукой, видимо, уже не сможет – на заводе текучка заедает. Приходить же с работы и раскладываться дома со своими бумагами, как в молодости, он уже не может. На это нет больше ни сил, ни желания.
О том, что жену вот уже пять-шесть лет одолевают различные недуги. А за последние полгода она особенно заметно похудела и постарела. О том, что всё реже приходит к нему теперь вдохновение, и его рассказы получаются всё менее и менее удачными.
Вдруг ему вспомнилось, что не далее как через неделю ему предстоит выступать на районном семинаре непрофессиональных поэтов и прозаиков. Виктор Парамонович встал, вынул из чемодана ученическую тетрадь, карандаш и набор цветных ручек. У него сложилась привычка – первый вариант рассказа или текста своего выступления писать карандашом, второй – обязательно чёрным стержнем (первая правка), третий – цветным «шариком» (вторая правка). И так как он не переписывал карандашный текст, а лишь правил его всеми этими разноцветными ручками, то в результате получалась такая замысловатая мозаика, в которой, кроме него, никто не мог разобраться. Поэтому перепечатывал на машинке или переписывал начисто свои произведения, как правило, он сам. Вот и сейчас он собирался поработать над тезисами своего выступления на семинаре.
Виктор Парамонович положил портфель замками вниз себе на колени, раскрыл тетрадь на этом импровизированном столе, и карандаш быстро забегал по бумаге: «Товарищи! Я нередко задаю себе вопрос: занятие литературой – это просто увлечение, отдых или труд? На этот вопрос невозможно однозначно ответить… Однако прежде всего это источник вдохновения для моей основной работы – инженера. И одно весьма удачно дополняет другое, так как есть возможность повседневно переключаться с инженерной работы на литературу и наоборот…
Всё началось с того, что в какой-то момент (это было примерно три года назад) я вдруг почувствовал какую-то односторонность моей деятельности, которая не находила выхода в изобретательстве и экспериментах. Здесь речь идёт об эстетической стороне, нравственном начале. Кроме того, с некоторых пор я почувствовал, что мне крайне необходим качественно новый выход для жизненных впечатлений. И хотелось жить ярче, полнокровнее. Постепенно это вылилось в желание выговориться сначала в небольшом коллективе литкружка, а может, и найти своего читателя.