Так что горемычная обольстительница осталась стоять у самого края сбившихся к стенам гуляк. Жалов, углядевший Елену раньше остальных её призрачных ухажеров, с улыбкой опытного ловеласа направился к ней, выкрикивая какой-то модный анекдот и параллельно отдавая должное её образу. Он был одет в гусара войны с французами, что, как и любая форма, шло ему безоговорочно.
– Вы сегодня хороши как никогда, Елена Аркадьевна!
– А что, обычно я никогда не хороша? – парировала Елена, пресытившись его галантностью. «Неужели нельзя просто поцеловать руку? Он ведь отпускает по сто таких комплементов на день», – нервно подумала она, чувствуя жжения в глазах от излишне надушенных плеч соседок.
Жалов слегка опешил, но быстро переменил тактику, угадав её настроение.
– Как приятно снова оказаться на балу, хоть и не во дворце. Матушка рассказывала мне, что последний стоящий костюмированный бал она видела в третьем году. Потом – японская война, – он поперхнулся. Его патриотические чувства не могли примириться с позорным фактом поражения, – вы понимаете, и они сами собой сошли на нет. Так что спасибо Наталье Львовне, она умеет делать такие вещи качественно.
– Да, вы правы, – рассеяно отвечала Елена. Отец стоял рядом с обеими Орловыми и, видимо, не думал подходить к дочери. Фридрих сразу же поспешил к карточным столам, а Елизавета, не бросая мужа, вынуждена была последовать за ним, хоть ей не терпелось развлечься иными способами. Елена осталась без опеки, что не было грубым нарушением приличий на импровизированном балу.
– Вы подарите мне танец? – нараспев спросил Жалов.
– Полонез ваш.
– Полонез? – разочарованно воскликнул Александр. Нежная кожа на его гладко выбритых щеках сошлась в гримасу. – Скука смертная. Что же, вальсы уже отданы?
– Да. А где же ваша Ирина? – спросила Елена без тени ревности, просто потому, что что-то нужно было спросить. Ирина была очередным увлечением Александра, не слишком, впрочем, серьёзным.
Её собеседник озарился белозубой улыбкой, поняв холодность и вопрос Елены по-своему. Второй танец по старинке оказался полонезом, и Елена с Александром несколько минут принадлежали только миру тела и друг другу.
– О, её родители поставили меня в неловкое положение, спросив о моих намерениях относительно прекрасной Ирины. А что я мог ответить им? Что засыпаю от её увлекательных историй? – он усмехнулся. – Да и потом, я не намерен жениться.
– Ох, я слышала это тысячу раз от мужчин, подобных вам: «Я никогда не женюсь!», – мастерски передразнила она воображаемого повесу. – А потом – хлоп, и вы женаты на бедной девушке с поразительными глазами!
Последнюю фразу Елена произнесла выразительнее, чем было нужно, потому что заметила в богато маскированной кучке Алексея. Он был одет в обычной манере, словно перепутал маскарад с простым собранием. Свободные рукава белой рубашки выгодно подчёркивали ширину его плеч, а узкий жилет облегал талию. Непринуждённая элегантность всегда сквозила в его жизни и касалась всего – одежды, поведения, связей. Даже ссорился он как-то особенно обаятельно. Орлова с неудовольствием осмотрела его «костюм», но он отделался заверением, что одет по моде второй половины прошлого века, и был великодушно прощён.
Алексей не танцевал. «Презирает сборища», – подумала Елена не без гордости. Алексей увидел её и широко улыбнулся обезоруживающей, но – увы! – нечастой улыбкой. Рядом с ним топтались неизменные друзья – Пётр и Ольга. Последняя слегка поправилась со дня свадьбы и выглядела премило. Её испуганное выражение на лице немного стёрлось, правда, нижняя челюсть по-прежнему предательски выпирала вперёд, слегка портя её миловидное, но почти всегда озабоченное лицо. Ольга по привычке висела на руке мужа. «Как она умудряется ходить с таким выражением?» – удивлялась Елена всякий раз при встрече и загоралась прилежной улыбкой.
– Я полагаю, вальс за Нестеровым? – в голосе Александра Жалова Елена уловила что-то, похожее на ревнивую насмешку.
– Вы поразительно догадливы, – ответила она, нахмурившись.
– О ваших отношениях уже судачат словоохотливые кумушки.
– Они судачат всегда и обо всех, я бы посоветовала вам поменьше их слушать.
– Вам безразлично, что он незаконнорожденный?
Елена чуть не впилась ногтями в его руку. Было отвратительно слышать, как кто-то, походя, оскорбляет Алексея. «Да он и без семьи куда лучше тебя!» – чуть было не крикнула она, но воспитанность взяла верх над чувствами.
– Я думаю, это не так важно, как кажется. Главное – человеческие качества, – сказала она, не глядя на Жалова. «Хоть бы этот танец поскорее кончился!» – вспылила она, нехотя передвигая ноги.
– Думаю, ваш отец вряд ли придерживается такого же мнения.
Музыка умолкла прежде, чем Елена успела всё-таки нагрубить человеку, которого до этой минуты считала другом, а теперь, ревностно охраняя свою любовь, готова была бросить его под ноги танцующим парам. Разумеется, отец не станет чинить препятствия её счастью! Стараясь уверить себя, что Александр сказал это не со зла, а по безответственной привычке ранить людей, Елена подошла к Алексею, Ольге и Петру. Они собрались на домашнем балу, так что необязательно было соблюдать все условности и неотрывно дежурить подле родных. Друзья приветливо встретили её, осыпая градом восхищенных слов.
– Елена, вы похожи на богиню! – вскрикнула Ольга, неизящно махнув маленьким букетиком, покоящимся в её руках и едва не задев им новоиспеченного мужа.
– Благодарю, – приветливая улыбка Елены, хоть и смущённо, но снова красовалась на выразительном, но бледном лице (пудра и румяна только слегка окрашивали его). – Ольга, вы так похорошели! Не зря говорят, что замужество красит женщину.
Она не лукавила, и Алексей понимал это. Он смотрел на эту девушку с всё возрастающим восхищением. Он оценил ее шаг против предрассудков. Да к тому же, хоть он и старался, не в пример своим собратьям, не ходить на поводу у красоты, Елена день ото дня становилась всё милее, и оставаться равнодушным к её напору было выше его сил.
Ольга зарделась, скромно опустив глаза, которые красноречиво выдавали: «Да, вы правы!»
– Вы планируете уехать из Петербурга? – обратилась Елена к молодожёнам, косясь при этом на Алексея и слегка приподняв уголок рта. Кокетству она научилась совсем недавно, да и то до конца не понимая, что оно светится в ней, завлекая и обезоруживая Алексея, обычно не терпевшего женские игры. Тех, кто шёл на поводу флирта, он презирал.
– Мы ещё не нашли подходящее имение, так что пока снимаем несколько комнат в Петербурге.
– Мой отец, кажется, планировал продать небольшую деревеньку возле нашего Степаново. – Она тактично замолчала, вспомнив, что деньги понадобились ему для дорогого подарка одной актрисе, которой Аркадий Петрович был очарован. То, что он был почти помолвлен, его, казалось, не мучило.
Пётр оживился.
– Это было бы прекрасно!
– Тогда я поговорю с отцом. Вам он уступит, я не сомневаюсь…
– Елена Аркадьевна, – разомкнул уста Алексей после некоторого молчания, слегка насмешливо и даже покровительственно поглядывая на, как ему уже начинало казаться в свете последних происшествий с признаниями и прочими приятными вещами, даму своего сердца, – к нам приближается какой-то почтенный родоначальник, наверняка близкий друг вашей семьи, и явно с намерением. Так что достаньте карне, он непременно ангажирует вас. Только вот где ваш батюшка?
«Ну что за человек?» – беззлобно подумала Елена, едва не ответив на его безмолвный призыв презреть все правила, а вслух изрекла:
– Представьте, я не пользуюсь этими ухищрениями. Это старомодно.
Алексей улыбнулся с видом человека, чьи замыслы оправдались, но который был слишком сдержан, чтобы торжествовать открыто.