— Хотя если наши дела затянутся, заниматься этим каждый день скоро надоест».
— Да уж, — согласилась я. — Но давай уже приступим к снадобью.
Я начала подбирать ингредиенты, когда Пал произнес:
«Ой, мы забыли про крысу!»
— Это по твоей части.
«Наверное, — вздохнул Пал. — Посмотрю, что водится под домом».
Я отнесла его вниз и присела в потрепанное садовое кресло на крыльце, потягивая газировку, пока хорек проскользнул под ступени.
Через минуту раздались возня, испуганный визг и звуки борьбы. Вскоре из-под крыльца появился Пал, в зубах он держал небольшую мертвую крысу. Он затащил ее на ступени, и я запихнула трупик в пакет.
«Ее крови должно хватить», — смущенно произнес Пал.
— В чем дело?
«Так… так вкусно, — признался он. — Я никогда не пробовал ничего вкуснее».
— Ну вот видишь! Живая добыча. Конечно, она показалась тебе вкусной. И нечего стыдиться. Пошли наверх.
Под открытым окном я установила походную плитку. Пал показал, как смешать ингредиенты в стеклянной кастрюле, и курировал меня в течение двух часов предварительных заклинаний. Затем я поставила кастрюлю на медленный огонь и забралась на раскладушку, чтобы передохнуть.
— И что мы будем делать, пока оно варится? — спросила я Пала.
Время близилось к восьми, и лучи опускающегося солнца золотом пробивались через листву деревьев.
«Надо присматривать за снадобьем, чтобы оно не убежало, да и пожар не хотелось бы устроить».
— Надо было украсть что-нибудь почитать. — Я потерла здоровый глаз.
«Поищи внизу. Все же тут живут студенты».
— Хм… Я думаю, там вряд ли отыщется что-либо, кроме учебников и спортивных журналов.
«Кай выглядит грамотным парнем. Наверняка у него найдутся труды Маркса или „Дневники мотоциклиста“ [10] . Или можешь потренироваться в паракинезе. Тебе не помешает снова начать пользоваться второй рукой».
— Согласна.
Большую часть вечера и ночи я провела в тренировках — пыталась поднять и удержать пустые бутылки из-под сока при помощи несуществующего большого пальца. Тренировки чередовались с полудремой. Снадобье приготовилось только после восхода солнца, и к тому времени я научилась поднимать и носить бутылку около двух минут, дальше концентрация терялась, и она падала.
«Действительно поражает, — сказал Пал, когда я выключила конфорку и отставила зелье остужаться. — Если продолжать, через неделю ты сможешь есть этой рукой».
— Оно должно быть такого цвета? — спросила я, заглядывая в кастрюлю с прозрачной розовой жидкостью. Пахла она испорченным карри.
«Цвет зависит от базовой жидкости, но для виноградного сока розовый совсем неплох, — обнадежил Пал. — Лучше всего, когда снадобье получается бесцветным, но для этого требуется двадцать четыре часа приготовления».
— У нас нет столько времени. Даст оно две минуты исчезновения на каждую порцию, правильно?
«Да».
— Надо попробовать. Мне не хочется дойти до места и обнаружить, что снадобье не работает.
«Еще бы! Когда оно остынет, окуни туда палец, только быстро. И сперва вымой его».
— И что потом?
«Потом подожди пару секунд и посмотри, пройдет ли палец через какой-нибудь объект».
— Ладно.
Я вымыла и вытерла руки, затем подошла к кастрюле и засунула в нее до половины средний палец. Жидкость была еще горячей; я отдернула руку и вытаращила глаза, когда кожа на пальце исчезла.