Рэйвэн Джонни - Из Товарда в Ленциг стр 2.

Глава Первая

1499 год. Лескония, юг Лютеции. Где-то на пути из Товарда в Ленциг…

Место будущей ночной стоянки, покамест ещё стояло солнце, было выбрано грамотно, с опытным подходом к знанию ландшафта и полным пониманием предстоящего дела. Бивуак для разношёрстной группы путешественников обустроили в фурлонге1 от тракта, в низине, на небольшой полянке, окружённой частоколом высоких, уже купающихся кронами во тьме, деревьев. За горизонт уплывало красное светило. Медленно сгущались сумерки. Пахло буком и ясенем, спелой шишкой и сухим листом, корой дерева и сосновой смолой. Вечерело.

Первым делом распрягли и накормили уставшую за долгий день в пути скотину: возовых мулов, пару костлявых и совершенно непригодных для верховой езды кляч, да двух молоденьких, поджарых лошадок – вороной и пегой мастей. Благородные скакуны, конечно же, принадлежали рыцарю и его оруженосцу, а остальным членам каравана вот уже который день приходилось довольствоваться, чем природа наградила, то есть своими ножками. Но в общем-то никто не жаловался.

Костёр разожгли по центру поляны, над ним же водрузили вместительный чугунный котел, старый и весь почерневший от частого использования, воды набрали из бегущего неподалёку ключа, подсыпали в неё кореньев для аромата, а в первые прогоревшие угли напихали картошки. Лето – оно ведь не весна и не осень, бродить по свету и спать под крышей из звёзд одно удовольствие! Ну а зимой так вообще дома сидеть надо, это вам и любой деревенский балбес подтвердит.

Так уж сложилось, что той группе путешественников, идущей

из торгового града Товард в не менее торговый Ленциг, страшно повезло, ведь командовал ими не абы кто, а настоящий, всамделишный рыцарь – сир Тальес из Гонсарды. Пускай этот благородный рыцарь и не был умудрён сединой на висках, но уже имел за плечами приличный опыт походов. Именно Тальес и выбрал место для бивуака, затем сразу же отослал мужиков сходить за водой и дровами да расставить по округе силки на дичь. Бабам же он повелел собрать со всей группы грязную одёжку, выстирать её, развесить на ветках сушиться до утра да начистить овощей: луку, картошки и морквы для будущей похлёбки. Затем, хорошенько взвесив все риски и придя к выводу, что в этой местности никакая опасность, кроме разве что волков, каравану не угрожает, сир Тальес Гонсардский окинул взглядом ведущиеся вокруг работы и остался доволен. Как и любой другой уроженец Гонсарды, Тальес был высок, крепко сложен, черняв и чертовски красив. И, как любой уважающий себя рыцарь, он уже успел послужить, повоевать, повидать мир и заработать в одной из схваток грозный, внушающий страх селянам, кривой шрам через всю левую щёку.

Вообще-то, честно говоря, Тальес как истинный гонсардец, пускай и был горяч кровью, но характер имел довольно мягкий и добрый, хоть и старался этого никогда и никому не показывать. Ведь истинный рыцарь есть сила и сталь, крепкий характер и твёрдая рука, верность сеньору и своему слову, мужество в бою и благородство к слабым! Ну а то, что истории о любви, а не о войнах, гораздо сильнее будоражили его душу, ещё ничего

не значило. Если, конечно, никому об этом не рассказывать. Вот и стоял Тальес посреди поляны, грозно хмурил брови и обводил округу суровым взглядом.

– Помочь вам снять доспехи, сеньор?

Тальес обернулся к своему оруженосцу. Милый, щупленький

и голубоглазый мальчик Люго, сын крепостного оружейника, поступил к рыцарю на службу в свои двенадцать лет и служил при нём уже четыре года. Люго был ещё более кроткого характера, чем сам Тальес, а уж скрывать этого и вовсе не умел, но работу свою выполнял быстро, со всей ответственностью, да и в рыцарских науках не отставал. Потому за прошедшие годы он и полюбился сердцу рыцаря, аки сын родной.

«Ещё какой-то год иль два, и парень заслужит пояс и шпоры, – думал Тальес, глядя на оруженосца, – и отправится он в большой мир уже без меня, уже не сопливым оруженосцем, а верным слову и поступку рыцарем! Где и найдёт себе своего собственного Люго. Эх, идут же времена, растут же дети! Ну а мы – стареем…»

– Ты уже кончил с моим оружием? – нахмурившись, но только для вида, спросил Тальес, подставляя оруженосцу плечевые ремни панциря, – всё сделал, мальчик?

– Конечно, мой сеньор, – отозвался Люго, снимая с руки хозяина стальную перчатку, – почистил, высушил, отполировал и промаслил.

– Хорошо. Ступай, займись кирасой, как раз к ужину закончишь.

Паренёк, собрав латы, ушёл выполнять поручение, оставив Тальеса в дутой стёганке и лёгкой кольчужке. Путешествующие селяне и торговцы выставили свои телеги и фургоны на границе света, тем самым образовав вокруг поляны кособокую и неразмеренную стену при колёсах. Впрочем, эта стена всё-таки добавляла особого уюта, отгораживая чёрный лес от маленького оплота цивилизации, тепла и жизни.

– Бойкий парнишка у вас, милчек рыцарь, – пробубнил от котелка кашеваривший Газгу. – О как стрекача-то задал! Словно свою доспешку чистить побежал, а не господскую…

Тальес нахмурился и с плохо скрываемой неприязнью повернулся к говорившему. Газгу Хмелевод, бородатый купец из племени низкоросликов-гномов – странного подгорного народца, который северяне именовали то ли двергами, то ли цвергами, с первого же дня путешествия не понравился Тальесу. Гном был хамоват, не воспитан, прямолинеен и местами даже груб. Ну, а про крайнее пристрастие к горячительным напиткам и вовсе упоминать не стоило. В общем-то все гномы славились подобными качествами, но Газгу прямо-таки нервировал Тальеса каждым произнесённым им словом.

– Истинная честь для оруженосца послужить своему сеньору, – ответил рыцарь слегка напыщенно, – именно так воспитывается уважение к старшим. Так и никак иначе. У нас в народе это ценится дороже золота. А у вас, господин Газгу?

– Да куда уж нам уж до ваших праздных дружб, – хохотнул низкорослик. —Мы, карлики, народ простой. У нас так заведено: чего-то надо – дай монетку. Или другую какую вещицу ценную. Если нет – катись колбаской в огненные чертоги. А если уж не понял, – то сразу же в глаз получишь! Немудрена премудрость, а? Не согласны, милчек рыцарь? Вот если бы меня вы послали доспешку за вас начищать, так я бы сразу вам такого кукиша скрутил – аж сами согнулись бы от возмущения, хе-хе.

Тальес тихо забурчал себе под нос. Гном упорно делал вид, что не слышит.

– Но Газгу-то не дурак, во имя золота блескучего не стал бы он так делать! А знаете, почему? Да потому что знаю я вашу породу благородную. Вам не то слово скажешь, не так на вас посмотришь, бабу при вас бабой назовёшь, да ей-бо, не так при вас ветра пустишь или, упаси рогатый, нужду справишь! Ой, что там начнётся! Гром и молнии, да пение рожка! Ту-ту-ту-ду-у-у, оскорбили честь сира Дурелота, спасайся, кто может!

Бурчание рыцаря переросло в откровенный рык, но гном этого не замечал, либо делал вид, что не замечает.

– Вы же, люди, особенно доспехи нацепившие, да лыцарями себя поименовавшие, так вообще с катушек мигом слетаете по поводу чести. Клянусь Титанами, хуже, чем ушастые! Вам только дай повод железом помахать, так вы мигом дулю из закромов вытаскиваете и вперёд, бить врага-супостата! А кого, зачем, да почему – какая, хрен, разница? Опосля разберёмся. Ведь так всё? Ну, чего молчите, словно перепили бормотухи моей бабки? Прав я, али не прав, милчек рыцарь?

Тальес поджал губы, собираясь ответить кашевару всё то, что он думал о гномьих премудростях, об их бартерном порядке взаимоотношений, да о самом бородатом мудриле Газгу, но назревающий конфликт неожиданно разрешил ещё один представитель низкоросликов.