Гэрри, еле соображая, готовый вот-вот потерять сознание, с трудом встал на колени, тряхнул головой. По лбу стекали горячие капли, в глазах двоилось. Поднявшись на желеобразные ноги, Гэрри двинулся туда, где последний раз видел лампу. Под ногами ходуном ходил пол, потолок сыпал камнями и крошкой. Отыскав лампу, Гэрри зажёг её, увидел лежащего на боку Хмелька, а чуть дальше – обгоревшие останки. Держа перед собой едва горящую лампу, он двинулся к телу Шульберда.
Призрак шахтёра оказался вполне реальным человеком из плоти и крови. Грудную клетку от попадания Рунием разворотило на две обгоревшие половины, соединённые лишь в области таза; одну из рук оторвало по плечо. Лицо с пергаментной кожей и жидкой бородой застыло в зверином оскале, с ним произошли какие-то странные изменения, не поддающиеся описанию, но оно уже не принадлежало человеку.
Гэрри, не обращая внимания на обваливающийся потолок, склонился над покойником, когда глаза последнего неожиданно открылись. Полыхающие яркой желтизной буркала уставились на Гэрри. Тот застыл где и стоял, от ужаса не в силах пошевелить и пальцем.
– Ты… – просипел щербатым ртом Шульберд. – Тебе не удастся выбраться… Наверх к солнцу… Никому не удастся…
Оживший покойник вытянул оставшуюся руку, в которой был зажат камень, сияющий тем же нездоровым, желтым светом. Потолок пещеры, словно отзываясь на этой действие, взревел диким хрустом и пошёл трещинами. Сияющие глаза, вкупе с камнем, пленяли, гипнотизировали.
Внезапно свет в жёлтых глазах померк, рука безжизненно опала. На этот раз Шульберд, кажется, умер окончательно. Гэрри бессознательно вырвал из пальцев покойника уже не сияющий никаким светом камень, сунул его в карман и двинулся к Хмельку. С трудом перевернув гнома на спину, услышал тихое дыхание. Недолго думая, Гэрри зажал Хмельку нос и рот, надеясь разбудить. Потолок нещадно хрипел и плевался камнями, жить ему оставалось не больше пары минут.
«Что-то подсказывает мне, – на удивление спокойно подумал Гэрри, – что Хмелёк не очнётся. А значит, к жертвам штольни номер тридцать три, прибавятся ещё двое. Зато проклятья больше нет! Только об этом уже никто не узнает…»
– Прощай, Маггот, – прошептал Гэрри, уплывая в темноту, – ты был мне другом.
В ответ Хмелёк резко открыл глаза. Вот только на этот раз Гэрри не успел отскочить. Гномий кулак с размаху огрел его по голове и отправил в пустое и чёрное ничто.
***
Они сидели на траве, согретые лучами заходящего солнца.
– Хмелёк.
– Ну?
– Спасибо, что вытащил меня… Нас. Ну, ты понял.
– А, ладно, чего там. Без тебя было бы скучно.
Солнце было живым, светлым и очень тёплым. Незаменимым.
– Хмелёк.
– Чего ещё?
– Я вот сейчас первый раз в жизни задумался… Как же хорошо здесь. Под солнцем. И как плохо там, где его нет.
Хмелёк повернулся и взглянул на Гэрри с искренней улыбкой на бородатом лице.
– Даже не представляешь, насколько ты прав.
– Жаль, что штрек завалило. Руния больше нет. А идея была хорошей.
Хмелёк, встопорщив усищи, фыркнул и загадочно улыбнулся.
– Ну-ну, человече, не вешай нос. Поверь мне, мы с тобой ещё повоюем!
«Ты прав, друг мой, – подумал Гэрри, нащупав в кармане штанов таинственный и опасный, но, безусловно, хранящий в себе мистические силы камень. – Теперь-то уж точно повоюем…»
Глава Вторая
Когда безымянный старик закончил своё повествование, на стоянку опустилась проникновенная тишина. Какое-то время эта тишина – пережиток рассказанной истории, что оставила осадок в душе каждого, кто услышал, принял и прожил её вместе с героями – нарушалась лишь мерным потрескиванием головёшек. Но затем она была прервана одним из слушателей, который первым осмелился потревожить тот волшебный момент послевкусия хорошего сказа. А именно – гномом Газгу.
– От старикан, от это я понимаю! – Газгу вновь стукнул бедного Лодука по плечу и громко расхохотался. – История так история! А этот Хмелёк – явно нормальный типчик. Сразу видно, нашенской породы: и балбеса того человеческого вытащил из мрака, и сокровища земли обнаружил, и этому хрычу желтоглазому по репе настучал! Настоящий гном – это вам не хухры-мухры! Это – Сила, Могучесть, Смекалка и…
– Скромность, – подсказал Лодук, потирая отбитое плечо.
– И скромность, верно! – гном вновь стукнул лепра по плечу, даже не заметив подколки. – Мы, дети Титанов, знаем толк в таких вещах! Короче, хорошая сказочка была, добротная… Единственное, в чём ты прокололся, старый хрыч, так это в дружбе. Ну не поверю я в то, что такой крутецкий гном, как этот ваш Хмелёк, стал бы дружить с таким слабаком, как Гэрри. Не, ну скажите же, люди? Они ведь ну совсем разных пород! Хмелёк – удалой смельчак и прирождённый воитель, каким и должен быть нормальный kabucer5! Ну, а человек? Испужался простецкой шутоньки с потухшим факелом! Мы в шахтах друг дружку постоянно подкалываем – и ничего! А этот Гэрри? Чуть портки не обделал! Ну, а когда потеха-то началась – кто первым рога обламывать этому гадкому гаду ринулся? А на воздух потом, после махача, кто кого вытащил? Вот вам и то-то же!
– Зато дядечка Гэрри чудовище прикончил! – громко заявила дочурка кузнеца, та самая, что совсем недавно карабкалась на велиманна. – А дядечка Хмелёк не помогал ему, а спать прилёг…
– Что-о-о? Да если бы не дядечка Хмелёк, то хрен бы этот ваш дядечка Гэрри солнечный свет ещё раз увидел! Об этом ты подумала, малявка?
– Подумала! А мама говорит, что все бородатые карлы только и делают, что пьют, а потом спят целыми днями…
– Глупости! Да если бы не бородатые карлы, то вы, человеки, вообще ни шиша не шарили бы в металлургии, горном промысле и таких науках, как… Постойте… Это кого ты сейчас бородатыми карлами обозвала?!
Лодук сдавлено захихикал. Девчушка, сидя на коленях у матери, взмахнула хвостиками и показала «бородатому карлу» язык.
– Знаете ли, уважаемый господин гном, – внёс свою лепту профессор Айбиг, поправляя на крючковатом носу круглые и явно дорогие окуляры, – как утверждает стоустая молва, противоположности притягиваются. А молва, дама хоть и глупая, как студиозус во время каникул, но иногда всё же рождающая в своем чреве светлую мысль. То бишь, я к чему веду – бывает так, что нас тянет к таким людям, каковыми мы очень хотели бы стать, но, по тем или иным причинам, не имеем на то возможности. И в силу сих факторов мы, даже пускай и неосознанно, ищем именно таких побратимов. Но дабы не вдаваться в тавтологию, выражусь проще – друзья нужны всем. Ну а те, кто утверждает, что им лучше в одиночестве – аллопатические и элементарно заурядные в своих мыслях, лжецы. Посему не вижу ничего странного в подобном союзе.
– Чего?! Хорош уже ругаться, умник-заумник! Во словцо-то выдумал – алпопа… аплопа… Тьфу! Короче, не знаю я ничего подобного! А знаю, что если бы ваш Хмелёк взаправду существовал, то он в жизни не снюхался бы с таким задохликом, как этот Гэрри-шмэрри…
– Однако же, – продолжил упорствовать профессор, – вы вот, например, выражаясь вашим языком, прекрасно «снюхались», с таким «задохликом», как представитель народа Lephra’s6. И считаете его своим другом. Однако лепры, как всем нам хорошо известно, славятся крайней миролюбивостью и спокойствием характеров. Что является ярким антиподом к характерным чертам представителей подгорного народа, именуемого Kaboucere’s. То бишь к вам, уважаемый мастер гном. Прошу прощения за подобные эпитеты, господин Лодук.
– Да ничего, – тихо отозвался Лодук, опустив глаза. – Хотя, если быть честным, то немножечко даже обидно…
– Чего? Я вот с этим вот? Друзья?! – Газгу наигранно расхохотался. – Ха-ха! Да с чего ты взял, мудрила очкастый?
– Да хотя бы с того, что за всё время, пока звучала история, вы бедного господина Лодука раз двадцать стукнули по плечу, ещё столько же раз – пихнули в бок кулаком, а под конец, когда оказалось, что все живы, даже приобняли его на радостях. Из чего, методом дедуктивного мышления, следует, что вы, мастер Газгу, как мне подсказывает госпожа логика, питаете к господину Лодуку крайне дружественные чувства. Поспорите, уважаемый мастер гном?