.".
На этот раз индейцам ответили. Едва замер их клич, как раздались два мощных взрыва, один на самом берегу реки, за спинами ирокезов, второй где-то среди скал, поднимавшихся над фортом. Огромные каменные глыбы взлетели в воздух и с ужасным грохотом, который тут же повторило и усилило эхо, рухнули на землю. Ветер паники подхватил ирокезов и раскидал их в разные стороны. Одни бросились к ивовой роще, другие - к своим лодкам. Самые отважные пытались сплотиться и уже начали вкладывать стрелы в натянутые луки. Но взрывы следовали один за другим, отвлекая внимание индейцев и не давая им опомниться.
- Что все это значит? - спросил побледневший Уттаке.
- Твои братья приветствовали меня боевым кличем. Я отвечаю им на их приветствие. Разве ты забыл, что я Человек Гром? - И добавил, иронически взглянув на него:
- Чего ты боишься, Уттаке? Чего боятся они? Ведь это просто летят камни.
Вождь могавков пристально смотрел на него.
- Чего хочешь ты от меня?
- Поговорить с тобой и с твоими воинами о возмездии за пролитую кровь.
- Чем можешь ты расплатиться с нами за кровь наших вождей?
- Поговорим, и ты узнаешь...
Уттаке повернулся к ирокезам и на чем свет стоит начал бранить их. Но его ослабевший голос не повиновался ему и звучал слишком тихо. Тогда ему на помощь пришел Никола Перро, приставив к губам руки, он прокричал:
- Собаки! Шакалы трусливые! Куда вы? Назад! Ведь это просто падают камни. Пусть военачальники выйдут вперед. Мы будем сейчас говорить о расплате за кровь...
Понемногу воины пришли в себя. По всему было видно, что ирокезы склоняются к переговорам. Это уже было большой уступкой. По традиции переговоры полагалось вести сидя и противники не должны были выказывать друг другу враждебных чувств.
Вожди во главе со старым Тахутагетом вышли вперед. Его безобразное, изрытое оспой лицо было сумрачным. Но вслед за ними поднялись и все другие индейцы, они бросились наверх и, затопив склоны холма, расселись и разлеглись прямо на земле. На солнце запах, исходивший от их намазанных медвежьим салом голых тел, был нестерпим. Сотни черных, загадочно поблескивавших глаз образовали магическое кольцо, сомкнувшееся вокруг Катарунка.
- Отступать-то больше некуда, - пробормотал Маколле. - Вот как получилось. Присядем и мы, сударыни. Отсюда нам все будет хорошо видно. Если Перро подаст знак, что дело худо, что нет больше надежды, нам с вами придется перебираться в убежище.
- Ой, сколько же их! - прошептала Анжелика.
- Бывает и больше. К тому же они и вооружены плохо, да и, видать, сильно устали. Эти головорезы явились сюда, должно быть, сразу после боя. С нашим-то оружием тут и делать нечего.
- Мой муж собирается все уладить мирным путем.
- А почему бы не попробовать... В этой стране, пока жив, можно надеяться на все, что угодно. Правда, на сей раз дело трудное, ведь убиты их великие вожди. Но попытка не пытка.
И старик, махнув рукой сидящему поблизости от них ирокезу, что-то прокричал ему, приподняв свой красный шерстяной колпак.
- Я сказал ему, чтоб не трудился снимать с меня скальп, это уже сделано. - И он расхохотался.
- У вас еще хватает сил шутить! - с завистью взглянув на него, воскликнула госпожа Жонас.
- Такой уж я уродился, и умирать, видно, буду с прибаутками.
Тем временем Уттаке, оба канадца и граф де Пейрак уже опустились на землю напротив ирокезских вождей.