– Он в этом дока. Он как профессиональный жулик. Ты же изучала их и знаешь, как такие типы умеют внушать доверие и манипулировать людьми.
Меган кивнула, не отрывая глаз от имени «Барри Саттон» на экране.
– А тебе известно, что у него есть разные улыбки?
– У всех нас…
– Но не так, как у Барри, – печально сказала Меган. – Я знаю, он отрепетировал их и раз-ложил по полочкам. Я видела, как он вначале наблюдает за другими людьми, затем приклеивает на лицо улыбку и только тогда подходит. Он решает, какой будет улыбка: с ямочками или без, насколько будут видны зубы, приподнят один уголок рта или оба. Его улыбка никогда не бывает спонтанной. И если ты откликаешься на эту улыбку, то именно ее и будешь всегда удостаиваться. Знаешь, какая моя? – Меган вздохнула. – Я удостаиваюсь улыбки с одной ямочкой и слегка опущенной бровью. Псевдоинтимная улыбка, будто бы намекающая на то, что между нами есть нечто такое, о чем никто больше не знает. Затем, после того как я послушно выбалтываю все, что ему нужно, он чуть-чуть опускает уголок рта и демонстрирует вторую ямочку. А потом подмигивает. Я ненавижу подмигивание. Ненавижу! Но ему больше не интересна моя реакция, он к тому времени уже отворачивается. Один раз я попросила его не подмигивать мне, но он только улыбнулся мне улыбкой с двумя ямочками и заявил, будто знает, что мне это нравится.
Джина воззрилась на нее.
– Ты в последнее время занималась аутотренингом «анти-Барри»? Сейчас самое время.
Меган выдвинула ящик стола и достала стопку каталожных карточек. На каждой был на-писан один из проступков Барри.
– Прочти одну вслух, – проинструктировала Джина.
Меган втянула воздух.
– «Он улыбается мне, даже если знает, что это заставляет меня краснеть».
– А почему ты краснеешь из-за его улыбки?
– Люди подумают, что между нами что-то есть, – защищалась Меган.
– Ой, что за ерунда! Перебори себя и отдай мне эту карточку. – Джина взяла ее и порва-ла. – Есть много других, более серьезных его проступков, и тебе это известно. – Она указала на стопку карточек. – Напиши еще одну. Напиши, что его просьбы нарушают твой душевный покой и мешают работать.
– Они не мешают мне работать!
– А разве мы только что не потратили целых десять минут на Барри, которым ты одержи-ма?
– Я не одержима.
– Тогда удали послание.
Меган сглотнула.
– Я… должна сначала прочитать его.
Джина вперила в Меган суровый полицейский взгляд.
– Дыши глубже. Прочти еще одну карточку.
Меган вдохнула и выдохнула: «Барри позвонил мне среди ночи…»
– На твой незарегистрированный домашний номер!
Меган надеялась, что Джина не спросит, где Барри его взял.
– «Он знал, что я сплю, – продолжила она, – и воспользовался тем, что я со сна плохо сооб-ражала, чтобы обманом выудить у меня расписание встреч мэра, где была запланирована встреча с кандидатами из других штатов на должность заместителя начальника полиции». – От-голосок гнева, который она испытывал тогда, успокоил бешено колотящееся сердце.
– Он разбудил тебя в полвторого ночи! Намеренно!
– Но его поджимали сроки.
– Ты не должна защищать его.
– Ладно. Ты права. Спасибо, Джина. Теперь я могу сама справиться.
– Ты удалишь послание?
– Я сначала напишу отказ. А потом открою и прочту его. – Меган выпрямилась. – Я не мо-гу удалять почту не прочтенной. Если я буду так делать, тогда это действительно будет мешать моей работе. Мне все равно придется иметь с ним дело, когда я снова стану пресс-секретарем управления. Это хорошая практика.
Взглянув на нее с оттенком жалости, Джина направилась к своему столу.