Сеня открыл было рот, чтобы возразить, но продавец продолжил с нажимом:
– А я уж думал, все воры и жулики района давно поняли, что чужого мне не надо. – Он взял телефон в руки и показал его Сене: – Забирай свою мелочь и проваливай отсюда, пока я ментов не вызвал. Считаю до десяти…
Сеня испуганно схватил регал и поспешно направился к выходу. У самых дверей он будто ударился в невидимую стену и замер. Осознание этого момента, как решающего и, возможно, судьбоносного, заставило собрать волю в кулак. Сердце гулко застучало в груди, в горле пересохло, но Сеня не обратил на это внимания. Повинуясь внутреннему импульсу, он вытащил все монеты из кармана и уверенным шагом направился назад к прилавку.
Прежде, чем продавец успел что-либо сказать, Сеня швырнул медяки на столик и отчеканил сквозь зубы:
– А теперь послушай ты, толстяк. Мой папаша бухает, как бульдозер. Он напивается почти каждый день, пьет до беспамятства так, что не узнает собственную семью. И когда он ночью заваливается домой, не дай боже попасться ему на глаза.
Сеня задрал свитер, показывая продавцу шрам на боку.
– А моя мать, – продолжал он сочинять на ходу, – пашет в две смены за копейки. И все ее деньги уходят на мою младшую сестру, которой скоро исполнится годик. Она еще слишком мала и не знает, каким жестоким может быть наш папочка.
Сеня ткнул пальцами в разбросанные медяки и подался вперед:
– Эта хрень лежит у нас в шкафу, сколько я себя помню. Мол, семейная реликвия, подарок прабабушки… Я уже три дня не ел нормальной еды, мужик. Я жить хочу! Уверен, что эти самые железки тот еще антиквариат. Так что будь добр, вглядись в них получше и купи.
Повисла длинная тягучая пауза.
Лицо толстяка превратилось в каменную маску, в глазах скользнула неуверенность и сомнение. Он немного помялся, достал специальную лупу на гнущейся ножке, включил подсветку и осмотрел монеты.
– Не подделка, – констатировал он, – чеканка старинным способом, по горячему металлу. Хм, медь с золотой лигатурой… Дам пятьсот за каждую.
– Идет, – быстро сказал Сеня, все еще находясь в образе страдающего от голода сына алкоголика.
Он сгреб отсчитанные из кассы деньги, сунул их в карман и, не прощаясь, поспешил к выходу.
– Найдешь дома такие же, приноси! – крикнул ему вслед продавец.
Сеня не ответил. Его била крупная дрожь. Он попытался сглотнуть застрявший в горле комок и обтер потные ладони об штаны. В душе смешались страх и ликование, от избытка чувств кружилась голова.
– Получилось, – сказал он вслух, убеждая самого себя. – Получилось…
Первым делом на вырученные деньги Сеня до отвала наелся в ближайшей забегаловке. По телу сразу разлилось живительное тепло, а настроение уверенно поползло вверх.
Довольный собой, Сеня решил прогуляться по улицам, а заодно присмотреть продуктовый магазинчик подешевле.
Разыгравшееся солнце согрело остывшую за ночь землю, обрадовавшиеся потеплению воробьи громко щебетали со всех сторон. В воздухе запахло мокрой от росы древесиной и петрикором.
Сеня устроился на скамье под деревьями и вытянул ноги, подставив лицо ярким лучам. Неподалеку от него молодая мама прогуливалась со своим малышом. Одетый в утепленный комбинезончик, карапуз старательно вышагивал вдоль посадок, но через каждые несколько шагов смешно заваливался на мамину ногу.
Усмехнувшись, Сеня перевел взгляд левее и напрягся.
Парочка блюстителей порядка, облаченных в темно-синие куртки, с интересом посматривала в его сторону, обмениваясь при этом короткими фразами.
Сеня попытался расслабиться и вести себя непринужденно. Люди в форме тем временем закончили беседу и медленно, как бы невзначай, двинулись в направлении скамеек.
Тяжело вздохнув, Сеня посмотрел на воображаемые наручные часы, вскочил, делая вид, что опаздывает, и пошел прочь, ускоряя шаг.
– Эй, парень! – донеслось из-за спины. – А ну постой!
И тут Сеня дал деру.
Ветер загудел в ушах, сердце бешено заколотилось, дыхание перехватило. Он свернул в проулок, слыша, как шаги его преследователей гулким эхом отскакивают от стен.
– Стой! – кричали менты. – Стой, стрелять будем!
Но Сеня и не думал вестись на такую детскую провокацию. Палить по ребенку, да еще и посреди бела дня они точно не станут. Поэтому сдаваться просто так он не собирался. Только не теперь, когда новая жизнь вот-вот наладится.
Он выбежал на широкий бульвар в надежде затеряться в толпе. Однако время подбиралось к полудню, и улица оказалась почти безлюдной. Выругавшись, Сеня затрусил по тротуару, ища проход во внутренние дворы. Но возможности скрыться, как назло нигде не было.
Хрипя от усталости, менты по-прежнему гнались за ним.
Внезапно младший сержант, казавшийся несколько моложе своего коллеги, вырвался вперед и в пару прыжков настиг Сеню, сбив его с ног.
Кубарем покатившись по асфальту, Сеня до крови ободрал ладони и подбородок. Прежде чем он успел прийти в себя, порядком разозленные погоней полицаи скрутили ему запястья и поставили на ноги.
Всю дорогу до патрульного УАЗ-ика они смачно матерились, без конца сплевывая на землю. Похоже, эта пробежка далась им не так уж и легко.
Сеню усадили в клетку в задней части машины, с грохотом закрыв за ним дверь. Он до сих пор был настолько ошеломлен случившимся, что не успел испугаться. Отдышавшись, Сеня утер кровь с лица и огляделся. Выбраться отсюда самостоятельно не представлялось возможным. Оставалось уповать только на чудо.
– Мужики, вы че? – прильнув к решетке, спросил он. – Я ничего не сделал!
– А убегал нахрена? – резонно заметил догнавший его младший сержант.
– Так… испугался, – вполне правдиво ответил Сеня. – Отпустите, я домой пойду, а?
– Домой говоришь? – развернулся к нему сидевший за баранкой старший сержант с рябым лицом. – А где ты живешь?
Сеня сглотнул, перебирая в памяти хоть одно название улицы:
– На Чехова, – наконец сообразил он, вспомнив табличку Виджея. – Шестнадцатый дом. Отпустите?
Менты переглянулись. Младший сержант, которого Сеня про себя назвал щербатым за широкую щель между передними зубами, порылся в папке с ориентировками и выудил оттуда помятую распечатку с фотографией. Сеня уже догадался, кто на ней изображен.
– А звать тебя как? – поинтересовался он.
– Вова, – не моргнув глазом соврал Сеня.
– О-о-о! – протянул рябой. – Тезка мой значит! Вован, стало быть…
Сержанты всмотрелись в распечатку. Щербатый поднес ее к решетке, в которую на них глядел Сеня, и довольно произнес:
– Как литой!
– И правда, – подтвердил второй. – Что ж ты, дружок, из детского дома сбежал? Разве плохо живется на казенных харчах?
Сеня помрачнел и не ответил. Уже теряя всякую надежду, он попробовал последний вариант:
– Мужики, а мужики. А у меня деньги есть. Немного конечно, но я все отдам. Вы только дверь откройте. Жалко, что ли? И я вас не видел, и вы меня. А?
Сержанты снова переглянулись.
– А это уже разговор, – хлопнув по рулю ладонью улыбнулся рябой. – Давай сюда свои деньги.
– Так вы отпустите?
Милиционер показал Сене ключи:
– А почему бы и нет, Вовчик? Я тезкам всегда помогаю…
Предчувствуя подвох, Сеня выудил из карманов все, что у него было, и просунул через решетку.
– Ого, – удивился щербатый, забирая купюры, – да ты богатый малый!
– Ну вот, – неловко улыбнулся Сеня. – Теперь опустите?
Рябой завел двигатель и выкрутил руль. Затем сказал сквозь хохот:
– Конечно! Прям возле детдома тебя и высадим.
Менты дружно заржали. Сержант втопил педаль в пол, и Сеня, не удержавшись, упал на жесткое пластмассовое сидение.
Машина вырулила на дорогу и поехала вдоль торговых рядов. Сокрушенный случившимся, Сеня смотрел сквозь заляпанное окно на пестрые вывески магазинов и злился на собственную беспечность.
Скрипнув тормозами, УАЗ-ик остановился у ларька с хот-догами.