Следующим их совместным проектом, учитывая безуспешный опыт прочих попыток вернуть себе расположение народа, стало учреждение фонда помощи вернувшимся из эмиграции антисоветским писателям. Ни для кого не секрет, что если хочешь поднять лицо, необходимо помогать несправедливо обиженным творческим деятелем.
Идея была актуальна ещё и тем, что вернулся из длительной американской опалы обласканный младореформаторами престарелый классик антисоветской направленности. Александр Павлович Кормилицын в позднесоветское время олицетворял собой целую легенду, был человеком, который боролся с советской властью, и в конце концов был вынужден удалиться в тяжёлую эмиграцию. Его возвращение было отмечено пресловутым фондом со всей помпезностью. Шаблон проведения таких мероприятий был хорошо знаком журналистам. Позвали кучу журналистов, доставили кучу выпивки, пригласили парочку авторитетных публичных людей, а гвоздь программы венчал собой данное мероприятие. Однако Светлана, которая была делегирована от «Полити», успела навести справки о борце за справедливость.
Собственно говоря, даже вид этого подтянутого семидесятилетнего старца с православной серебряной бородкой, которая хорошо оттеняла калифорнийский загар, заставлял всерьёз задаться вопросом: «а так ли была тягостна его ссылка?» Кормилицын был тем нередким персонажем в русской элитной действительности, который сумел извлечь по максимуму выгоды из политического противостояния США и СССР. Убежав в Штаты, он сразу стал мифом, ему помогали и покровительствовали. Результатом тяжёлой ссылки вдали от Родины стали квартирка на Манхэттене, горный домик где-то в северном штате и солидный счёт в банке.
Да и странно становилось при мысли, что же несчастный страдалец сразу не ринулся в родную страну после путча, а подождал ещё с десяток лет? Дело было до боли банальным: просто господин Кормилицын сумел засветиться в чёрном списке налоговиков США, которые известны своей дотошностью, когда речь заходит о «левых» доходах. И господин писатель решил вернуться в обновлённую, лояльную ко всяческим махинациям Родину, чтобы продолжить безбедно жить, да ещё в почёте и уважении.
Светлане удавалось с трудом удержать при себе улыбку, когда она слушала, с каким проникновенным видом господин Кормилицын рассказывал о своих произведениях и о том, как он счастлив вновь оказаться здесь, и т. д. и т. п.
– Вам не кажется, что это неприлично: хихикать, когда этот старпер несёт свою ахинею? – услышала Светлана за своей спиной приятный хрипловатый голос.
Она обернулась и почувствовала, как стеклянная ножка бокала становится липкой.
Перед ней стоял суперобаятельный, молодой человек, роста чуть выше среднего, крепкого телосложения, что подчёркивал красивый светло-оливковый свитер и тёмные джинсы. Чёрные, почти смоляные волосы коротко подстрижены, а на смуглом лице выделялись яркие зелёные глаза в обрамлении чёрных густых ресниц. Будь в нём побольше слащавости, он бы вполне сошёл за какой-нибудь секс-символ. Однако мужественное лицо и приятная ненавязчивая улыбка говорили о другом.
Как и любая женщина, в этот момент Суркова подумала о том, что, слава Тебе Господи, она оделась прилично на это мероприятие. Коктейльное чёрное платье хорошо подчёркивало стройную фигуру, а рыжие волосы были распущены по плечам. Конечно, она неплохо выделялась на фоне других журналисток, которые считают, что джинсы и кеды – это единственная одежда для женщины.
– Неужели вы журналистка? – широко улыбнулся незнакомец. – Быть того не может, я-то уж решил, что вы новая звезда отечественной сцены, думал, пойду возьму интервью у единственного стоящего человека…
– Как вам не стыдно так отзываться о великом даровании отечественной литературы? – подыграла ему Суркова.
– А литература об этом знает? Когда я пробовал прочитать один его рассказ, он меня убаюкал лучше, чем бабушка в детстве.
Светлана прыснула, но тут же спохватилась и закрыла рот ладошкой.
– Как вас зовут? – спросила она.
– Андрей Градский. Я тружусь в «Жёлтом листке». Скажите честно, я произвёл на вас впечатление? – и молодой человек дурашливо изобразил высокопарную улыбку.
– Откровенно говоря, единственное, где есть достоверная информация в вашей газете, так это в её названии.
– Я в принципе тоже так считаю, но время сейчас, извините за каламбур, собачье. Особо развернуться негде. Вот и приходится батрачить на эту бульварную газетенку, брать интервью у полуспившихся звёзд и таскаться по подобным местам. Одно хорошо: можно всегда бесплатно выпить, а вот сегодня вы буквально вернули мне веру в моё призвание – встретить вас, – и Градский многозначительно улыбнулся. – только пока я даже не знаю имени столь очаровательного конкурента.
– Светлана Суркова из «Полити», – осанисто заявила молодая женщина.
– Ну всё, я просто повержен. Только признайтесь мне, Лана…
– Лана? Странное сокращение для моего имени, – заметила молодая женщина.
– Оно вам подходит, – медленно, словно пробуя на вкус каждое слово, произнёс Градский и глаза его остановились на чувственных губах Светланы. – Так вот, Лана, что же вы собираетесь написать о выдающемся современнике Кормилицыне?
Светлана негромко рассмеялась, однако какой-то журналист с давно немытой патлатой шевелюрой тут же бросил на неё осуждающе цепкий взгляд.
– Вам действительно это интересно?
– Ну, как вам сказать, просто я делаю робкую попытку пригласить вас в кафе.
– Вам не откажешь в изобретательности, – и она слегка пощупала Андрея взглядом. – И в кафе мы обсудим, каким способом можно разгромить имидж нашего борца за справедливость?
– А что тут обсуждать? Достаточно разместить вместе со статьёй выдержки из заключения налоговой полиции США. Ну, так что, идёмте?
Светлане сразу понравился Андрей. Сидя в кафе за пирожными и молочным коктейлем, они болтали о всякой всячине, а потом Андрей галантно проехал несколько станций и проводил Свету до дома. Она пригласила его к себе, но тот лишь обаятельно улыбнулся и сказал, что спешить не стоит.
Наверное, он олицетворял собой исчезающий тип мужчины, который в первую очередь думает о желаниях женщины. У Светланы было много несостоявшихся мужчин, и каждый из них представлял собой нечто сугубо отрицательное. Когда-то в ранней юности девушка хотела выйти замуж за молодого человека, который поразил её своим обхождением и шармом. Но закончилось всё слишком быстро, красивый роман со вздохами и поцелуями под луной вылился в умопомрачительный скандал со всевозможными оскорблениями в её адрес и её горькими рыданиями. В тот момент Света чувствовала себя непостижимо одинокой. Но впоследствии, встречаясь с другими молодыми людьми, она убедилась, что так бывает у всех, ну, или почти у всех.
Словом, сложно умной и приятной девушке жить в мире солдафонов и охотниками за женщинами. Работа была едва ли не единственным увлечением в жизни Светланы. Как говорил её шеф, главный редактор и владелец «Полити», она была журналистом от Бога.
…Интересный всё-таки персонаж, этот Борисов Алексей Петрович, которого все за глаза называли просто Лёхой, и, как ни странно, это ему подходило больше. Сын чиновника и бизнесмена, он доказал, что в нашем неустойчивом обществе только две вещи играют первые роли – деньги и беспардонная уверенность в себе. И первого, и второго у Борисова хватало. Когда Светлана в первый раз увидела его, ей стало немного не по себе: перед ней вырос человек, чья внешность могла одинаково хорошо подходить и как обычному работяге с окраин, и блатному бандиту. Высокий, плотный, он носил костюмы строгие, тёмных тонов, и все были уверены на сто процентов, что их он ненавидит ничуть не меньше, чем налоговую инспекцию.