Вдруг они захотят приехать.
После разговора с Октавием я сделал быстрый звонок деду, попросив его молиться за Анну и сообщить о случившемся остальным родственникам.
Примерно через полчаса в комнату ожидания вошел седовласый мужчина в сопровождении двух молодых врачей и одной из медсестер отделения интенсивной терапии. Каждый из них был одет в голубые полинявшие хирургические костюмы, а на лицах была видна крайняя усталость.
– Мистер Брайт? – спросил самый старший по возрасту из группы.
– Да, – ответил я нервно.
– Я доктор Расмуссен, один из нейрохирургов здешней больницы. Я занимался вашей женой последние пару часов. Все мы занимались.
Он посмотрел на Хоуп, которая спала рядом со мной.
– Давайте пройдем по коридору в мой офис.
– Все так плохо?
– Наша медсестра присмотрит за вашей дочерью.
Он повел меня к себе в кабинет, а медсестра пошла в другую сторону, чтобы найти кого-то, кто смог бы посидеть с Хоуп.
Более молодые врачи пододвинули поближе стулья, когда доктор Расмуссен закрыл за нами дверь и сел в кресло за столом напротив меня.
– Мистер Брайт, это доктор Шефер, ортопед, и доктор Гудинг из терапевтического отделения. Мы вместе работали с вашей женой, совместно с командой других людей, с которыми, я уверен, вы будете иметь возможность встретиться в течение ближайших нескольких дней.
Оба врача кивнули, когда он назвал их имена.
– Рад познакомиться со всеми вами, – произнес я. – И спасибо за то, что вы сделали. Но я не думаю, что вы пригласили меня к себе в кабинет для того, чтобы представиться.
– Нет, – тихо сказал доктор Расмуссен, выглядя при этом очень усталым. Он задумчиво постучал пальцем по губам и только потом продолжил: – Мы знаем, вам не терпится услышать, каково состояние вашей жены. Именно поэтому мы здесь.
Он сделал еще один глубокий вдох.
– Хорошей новостью является то, что она жива. Я знаю, как это, должно быть, звучит, но, учитывая то, как она выглядела при поступлении, тот факт, что она еще с нами, это маленькое чудо. Обычно, когда у людей столько травм, как у нее, приходится вести с супругами такие разговоры, которые я терпеть не могу.
Более молодые мужчины торжественно кивнули в знак согласия. Я оценил «хорошие новости», несмотря на то, что, кажется, он что-то недоговаривал.
– Но?
Грудь доктора Расмуссена вздулась от гигантского вздоха.
– Но есть некоторые очень серьезные осложнения. Мы делаем все возможное, чтобы держать их под контролем. Для начала, одно легкое вашей жены перестало работать. На месте аварии была проведена интубация трахеи для вентиляции, но ей все еще требуется механическая помощь, чтобы поступал кислород. Мы подключили женщину к аппарату, который помогает дышать. Кроме того, в машине «Скорой помощи» сердце вашей жены перестало биться…
– Ее что? – выдохнул я.
Доктор Гудинг впервые заговорил:
– Ее сердце остановилось. Дефибриллятор заставил его вновь работать, но это потребовало усилий.
Я трясущейся рукой провел по волосам.
– С ней все будет в порядке?
– Со временем, – продолжил молодой врач, – легкие и сердце должны прийти в норму. К сожалению, это менее существенные проблемы Анны. Во время аварии одна из почек получила открытую травму. В результате нам пришлось удалить ее.
– Но люди ведь могут жить и с одной почкой, верно?
Теперь подключился доктор Шефер, хотя и с несколько меньшим сочувствием в голосе, чем у двух других.
– Да, могут. Но когда сердце вашей жены остановилось, в другую почку не поступала кровь в течение достаточно длительного периода времени, так что она тоже была повреждена.