Приехал Трентон. Встав с места водителя, он обежал вокруг капота, открыл заднюю дверцу и потянулся вглубь салона. На асфальт ступили ножки маленькой белокурой красавицы. Как только я увидела ее ангельское личико, мое сердце подпрыгнуло. Лайза обула девочку в туфельки на толстой подошве (симпатичные и в то же время подходящие для прогулки в парке), а волосы заплела в боковую косичку.
Выйдя из машины, Олив прямиком побежала на игровую площадку и, промчавшись мимо нас, забралась на свободные качели. Мы, трое, наблюдали за ней с ближайшей скамейки. Малышка тоненьким голоском позвала Трентона, чтобы он ее подтолкнул; у меня защипало в глазах. День, которого я так ждала, наступил.
– Можно мне? – предложила я, вскочив.
– Ну… давай, – сказал Трентон.
– Не возражаешь? – спросила я у Олив. Она помотала головой. – Как тебя качать?
Я взялась за цепи и отпустила их.
– Высоко! – радостно взвизгнула девочка.
Я толкнула еще раз.
Она засмеялась:
– Выше!
– Так хватит, – крикнул Трентон. – Она всегда говорит: «Выше!» – а потом пугается.
– Не плавда!
Я подтолкнула ее так, чтобы ей было весело, но не страшно, и бросила взгляд на Тэйлора: он смотрел на нас, как гордый отец.
Через десять минут Олив попросила меня покачаться вместе с ней. Я села, она взяла мою руку, и мы принялись раскачиваться, взвизгивая и хохоча. Когда она запрокидывала головку, ее звонкий смех заслонял от меня весь мир. Мы с моей дочкой были вместе: больше ничего не существовало. Только то, о чем я мечтала с ее рождения и что потом собиралась беречь как самое дорогое воспоминание.
– На голку! – объявила Олив, соскочив с качелей.
Ее ножки ни секунды не стояли на месте. Мы вдвоем подбежали к лесенке, перелезли мостик, уселись на горке рядышком и, оттолкнувшись, съехали вниз. Одновременно приземлившись, мы встретились взглядами: малышка была почти точной копией моих детских фотографий.
Мы побежали дальше. Так прошел час. Кружа вместе с Олив по детской площадке, я чувствовала такое умиротворение, какого раньше не испытывала никогда. Девочка радовалась, и, хотя я столько пропустила, нам было очень хорошо вдвоем – ей и мне. Я могла надеяться, что это наше кратковременное счастье найдет себе уголок в ее памяти.
Увы, скоро раздался голос Трентона:
– Ю! Мама вернулась из магазина. Пора домой!
– Не хочу! – хныкнула она и, посмотрев на меня, спросила: – Ты пгидешь ко мне домой поиглать?
– Я бы с радостью. С тобой было весело!
Девочка раскрыла руки, предлагая себя обнять. Я наклонилась и бережно ее обхватила. Прядки светлых волос коснулись моего лица, маленькие пухлые пальчики сжали мои плечи.
– Плиятно было познакомиться! – сказала Олив и помахала мне.
Трентон подхватил ее, отнес к машине и стал пристегивать. Я не плакала, пока они не отъехали.
– В жизни не видал ничего красивее! – сказал Тэйлор. – Получилось так, как ты хотела?
Я смогла только кивнуть и, сев на скамейку, вцепилась в нее, чтобы не упасть. Когда Тэйлор опустился рядом и заглянул мне в лицо, в его взгляде было столько любви и понимания, сколько мне еще никто никогда не дарил. Я стала понемногу успокаиваться, осознавая, что мое желание исполнилось. Сделав вдох и выдох, я как будто выпустила из себя шесть лет боли, обиды и стыда.
– Фэйлин? – с тревогой позвал Тэйлор.
Смахнув слезу, я с улыбкой посмотрела на него и просто сказала:
– Она счастлива. И я счастлива. Я сама точно не знаю, чего ждала, но получила даже больше. Никогда не смогу тебя за это отблагодарить.