Из постели я видела в окне только чистое голубое небо да линии проводов. Наступивший день должен был стать одним из лучших в моей жизни. Олив могла этого и не понять, но я собиралась проникнуть в ее память, а потом всю жизнь этим дорожить.
Рука, расслабленно лежавшая на моем животе, пошевелилась.
– Солнышко, – произнес Тэйлор, привлекая меня к себе.
– Что? – откликнулась я растерянно.
Ласковые обращения были мне непривычны: родители называли меня солнышком только на людях, для создания благоприятного имиджа семьи.
– Мне кажется, просыпаться без тебя я уже не смогу, – сказал Тэйлор довольным, хотя и сонным голосом.
Я усмехнулась и пощекотала носом его шею:
– Сможешь.
– Но не хочу.
– В Эстес-Парке без тебя будут скучать.
– А как же! Так какие у нас на сегодня планы? – спросил он, покрывая мою щеку поцелуями. – Не согласен становиться соучастником похищения, пока мы не позавтракаем.
Я вздохнула:
– Не хочу, чтобы она поняла, кто я и зачем приехала. Хочу только… увидеть ее собственными глазами. На этот раз я буду готова и смогу насладиться моментом. Я оставлю крошечный отпечаток в ее жизни, пусть даже никто, кроме меня, не будет об этом знать.
– Я буду.
– Да, конечно, я рассуждаю как эгоистка, – сказала я, прикрыв глаза ладонью.
Тэйлор убрал мою руку от лица и приподнял мне подбородок:
– Наоборот. Я нечасто встречаю людей, которые бы думали о себе так мало. Олив в соседнем доме, а ты мечтаешь только о том, чтобы встретиться с ней как посторонний человек и потом вспоминать это, зная, что она живет своей жизнью.
Раньше я никогда не смотрела на ситуацию под этим углом. Так мое положение выглядело печально, но достойно. Я еще раз почувствовала: женщина, которая отражается в глазах Тэйлора, заслуживает прощения. За это я была ему бесконечно благодарна.
– Ты так говоришь, потому что тебе приходится, – поддразнила я его.
Он улыбнулся без тени неискренности:
– Я так говорю, потому что это правда.
Я не ответила. Тогда Тэйлор опустил глаза.
– Что? – спросила я, встревоженная переменой в его настроении.
– От твоего ответа ничего не зависит, но я все-таки хочу спросить. – После небольшой паузы он решился: – Где отец Олив? Биологический.
Я сглотнула:
– Это долгий разговор.
– Но ты не любила этого мужчину?
Я покачала головой. И не солгала. Даже до встречи с Тэйлором я понимала: внимание того, кто старше меня и должен, по идее, пользоваться уважением окружающих, может быть мне приятно, но это еще не любовь.
– Он… причинил тебе боль?
Я опять покачала головой:
– Для тебя это очень важно?
– Я хочу это знать, – ответил Тэйлор, подумав несколько секунд.
Я отвернулась, чтобы не смотреть ему в лицо.
– Тот человек был моим учителем, точнее, тренером. В старших классах. У него есть жена. Она знает, что он ей изменил, но не знает, что со школьницей. Про Олив ей ничего не известно.
– Боже мой, Фэйлин! И он оставил тебя в такой ситуации одну?!
– Нет. Он предложил заплатить за «решение проблемы». Я в клинику не пошла. Ни в первый раз, ни во второй. Я не ждала, что он уйдет ко мне от жены. Да и не хотела. До сих пор не знаю, почему я это сделала.
– Потому, что была еще девчонкой. Потому, что у тебя паршивые отношения с отцом. Оправданий множество.
– Оправданий нет. Я сделала выбор и теперь живу, расхлебывая последствия.
– Но совсем не обязательно жить одной.