Тэйлор забрал с заднего сиденья наши сумки, поднялся на крыльцо и обнял отца с братом.
– Фэйлин, это Джим Мэддокс, мой отец.
Джим пожал мне руку.
– Очень приятно, – сказала я.
Если не считать Чака и Федру, то у этого человека были самые добрые глаза, какие мне доводилось видеть. Они смотрели терпеливо, немного взволнованно и не без любопытства.
– А вот Трэвис и его жена Эбби.
С ними я тоже поздоровалась за руку. Карамельные волосы девушки струились по плечам, примерно как мои. Ростом она была меньше меня, но ее муж оказался еще выше старшего брата. Трэвис приветливо улыбался, а Эбби внимательно разглядывала меня. Видимо, ей хотелось понять, что во мне такого особенного, раз Тэйлор решил привезти меня домой.
– Уже довольно поздно, – сказал Джим. – Пойдемте разместим вас где-нибудь.
Скрипнула дверь, затянутая противомоскитной сеткой, и мы вошли. Вся обстановка в доме была не первой молодости. Ковры напоминали мои, а любой стол или стул наверняка рассказал бы о себе целую историю, если бы мог. Пройдя по коридору, мы оказались в кухне, в дальнем углу которой была лестница на второй этаж.
– Вы можете расположиться вдвоем в комнате Томаса. А потом спускайтесь ужинать. Эбби и Трэв кое-что приготовили.
– Это не опасно для жизни? – Тэйлор выгнул бровь.
Эбби хлопнула его по руке.
– Ладно, ладно. Сейчас кинем вещи и через секунду вернемся. Где Трент?
– Пошел в «Чикен джоуз».
– Он до сих пор туда таскается? – спросил Тэйлор, мельком взглянув на меня.
– Где-то раз в неделю, – ответил Джим.
Тэйлор взял меня за руку и провел вверх по лестнице, а потом по коридору. Остановившись у последней двери справа, он повернул ручку, и мы вошли. Когда Тэйлор опустил наши сумки на пол, под ковром скрипнула расшатанная доска.
В детстве я редко ночевала у друзей, и переезд из дома в колледж дался мне довольно тяжело. Перебравшись на чердачок над «Пилой», я испытала облегчение, и все-таки это тоже был стресс. Обычно я некомфортно чувствовала себя в чужих стенах, но здесь, в давно не знавшем ремонта жилище с допотопной мебелью, мне сразу стало уютно и спокойно.
– Не могу поверить, что я здесь! – воскликнула я, хлопнув себя по лбу. – Они в соседнем доме!
– Я тоже не могу поверить, что ты здесь, – блаженно произнес Тэйлор.
Спальню украшали пластиковые спортивные трофеи, медали, старые картинки и одеяло пыли. Весь дом пах едой, затхлым сигаретным дымом и немножко лосьоном после бритья. Я подошла к стене, на которой, бликуя в лучах заходящего солнца, висела фотография очень молодого Джима с женой Дианой, матерью Тэйлора.
– Где она? Твоя мама?
– Она… – Тэйлор потер шею. – Ее здесь нет. Она умерла, когда я был ребенком.
Я разинула рот и тут же его закрыла.
– Почему ты мне раньше не сказал?
– Об этом речь не заходила.
– Еще как заходила! Два раза! Ты говоришь мне о доверии друг к другу и забываешь упомянуть, что рос без матери?
Тэйлор уронил руки:
– Я не люблю об этом упоминать. Как и о том, что у меня есть близнец. Люди, как только узнают, начинают иначе на меня смотреть.
– И тебе не насрать на тех, кто может хуже думать о человеке из-за того, что он потерял мать?
Тэйлор усмехнулся.
– Я серьезно. Ты должен был мне сказать.
– Зачем?
– Затем, что мы друзья.
Задетый моими словами, он посмотрел на меня:
– Правда? А друзьям обязательно все рассказывать? Тогда почему я так смутно представляю себе, для чего ты сюда явилась?
– Что произошло с твоей мамой? Авария?
Он покачал головой:
– Рак.