– Луизон! Луизон!
Услышав этот возглас, услышав этот призыв, тигрица моментально и одним прыжком очутилась на улице.
Прежде чем офицер опомнился и отдал приказание стрелять, Луизон другим изумительно быстрым и ловким прыжком перескочила через головы солдат и быстрыми шагами пошла вслед за Коркораном.
– Стреляйте! Стреляйте же! – завопила испуганная толпа.
Но офицер стрелять не позволил, так как, чтобы попасть в тигрицу, солдатам пришлось бы ранить и даже убить очень многих в толпе. Благодаря этому счастливому обстоятельству удовольствовались тем, что шли вслед за Коркораном и Луизон до самой гавани, где оба они тотчас же переправились на пароход, согласно обещанию, данному капитаном.
На другой день капитан прибыл в Марсель и там стал поджидать инструкций Лионской академии наук. Эти инструкции, отредактированные самим несменяемым секретарем, вполне заслуживали бы, чтобы их сохранили для самого отдаленного потомства, но по несчастной случайности они были впоследствии брошены капитаном Коркораном в огонь, так что мы вынуждены с содержанием их ознакомиться из рассказа о подвигах знаменитого уроженца города Сен-Мало. Впрочем, достаточно будет упомянуть, что эти инструкции вполне достойны были как ученой академии, пославшей их, так и знаменитого путешественника, для которого они предназначались.
Глава IV
Встреча с Голькаром
Лорд Генри Брэддок,
генерал-губернатор Индостана, –
полковнику Баркли, резиденту,
пребывающему при особе Гольнара,
государя мараттов в Бхагавапуре на реке Нербуде
«Калькутта, 1 января 1857 г.
Отовсюду мне сообщают, что нечто против нас приготовляется и что приметили какие-то таинственные сношения между туземцами в Лукнове, Патне, Бенаресе, Деми, у раджпутов и даже сикхов.
Если вспыхнет какое-либо восстание и распространится в стране мараттов, вся Индия будет им охвачена в течение трех недель. Избегнуть такого положения дела необходимо во что бы то ни стало.
Следовательно, тотчас по получении сего Вы озаботитесь обязать Голькара под каким-либо предлогом обезоружить его крепости и передать в наши руки его пушки, ружья, снаряды и драгоценности. Таким образом, он окажется не в состоянии вредить нам, а его сокровища нам послужат залогом того, чтобы он, несмотря на все принятые нами предосторожности, не вздумал совершить какую-либо отчаянную попытку. Кстати, теперь сундуки компании пустеют, и это денежное подкрепление будет весьма полезно.
Если он откажется выполнить требуемое, это будет служить доказательством дурных намерений с его стороны, и в этом случае он не заслуживает никакого снисхождения. Тогда Вы тотчас должны принять командование 13-м, 15-м и 31-м европейскими пехотными полками, которые будут Вам переданы губернатором Бомбея сэром Вильямом Эксвелом вместе с четырьмя или пятью полками туземной кавалерии и пехоты сипаев. Вы должны произвести осаду Бхагавапура, и, какие бы условия он Вам ни предлагал, надо соблюдать полную осторожность. Самое лучшее, если бы он погиб при осаде крепости подобно Типпо-сагибу, потому что Индийская компания имеет чересчур много беспокойных вассалов и мы будем избавлены от необходимости выдавать пенсию людям, которые вечно будут нас ненавидеть.
Впрочем, я полагаюсь на Ваше благоразумие и осторожность, но только не теряйте времени, поспешите, потому что начинают опасаться взрыва и необходимо заблаговременно отнять у восставших как предводителей, так и оружие.
Генерал-губернатор Брэддок».Английский резидент полковник Баркли —
государю мараттов Голькару
«Бхагавапур, 18 января 1857 г.
Нижеподписавшийся признает своею обязанностью сообщить Его Высочеству государю Голькару, что до сведения его дошло, что Вы изволили приказать дать пятьдесят палочных ударов Вашему первому министру Рао, хотя никакой известный мне поступок последнего не мог представить оснований для такого жестокого обращения.
Вместе с тем нижеподписавшийся долгом признает предупредить Ваше Высочество, что, как нам известно, несколько раз телеги, тяжело нагруженные, ночью прибыли в Бхагавапур и что по многим приметам, о которых я не нахожу нужным распространяться, эти телеги были нагружены оружием, снарядами и провиантом, что противно договорам и может только вызвать вполне справедливые подозрения высокопоставленной и высокомощной Индийской компании.
В силу этого, получив соответствующие приказания от господина генерал-губернатора, я, нижеподписавшийся, нисколько не позволяя себе нарушать власть государя Голькара, против которой, однако же, восстает вся страна, повторяю я, согласен смотреть сквозь пальцы на сношения, быть может чрезмерно преданные, и, чтобы предоставить государю Голькару выдающийся случай оправдаться, мы на этот раз удовольствуемся тем, что попросим Ваше Высочество передать нам ваше оружие, пушки, ружья, и лично принадлежащие вам сокровища в руки нижеподписавшегося, обязывающегося отослать их в Калькутту, где главноуправление будет хранить все переданное до тех пор, пока удостоверится в невиновности государя Голькара.
Кроме того, государь Голькар приглашается передать в руки нижеподписавшегося свою единственную дочь Ситу, которая будет препровождена в Калькутту в сопровождении многочисленной свиты и которой будут оказаны все почести, должные ее высокому положению.
При выполнении этого предложения Ваше Высочество навсегда сохраните покровительство и благорасположение высокопоставленной и высокомогущей Индийской компании.
Полковник Баркли».Государь Голькар – резиденту полковнику Баркли
«Нижеподписавшийся признает долгом пригласить полковника Баркли немедленно покинуть Бхагавапур, так как в противном случае ему будет отрублена голова по истечении двадцати четырех часов по получении им этого приказания».
Государь мараттов Голькар».Полковник Баркли —
генерал-губернатору лорду Генри Брэддоку
«Милорд!
Имею честь препроводить Вашему Превосходительству копии как письма, посланного мною согласно вашим инструкциям принцу Голькару, так и ответа последнего.
Я тотчас же отправлюсь в Бомбей, где согласно приказаниям Вашего Превосходительства приму начальствование над корпусом, предназначенным для вразумления Голькара.
Примите, милорд, выражение моего глубокого уважения.
Полковник Баркли».Итак, ровно шесть недель после обмена этими письмами, которые только что были нами приведены выше, Голькар сидел глубоко задумавшись на персидском ковре, на вершине самой высокой башни своего дворца на берегу Нербуды и грустно смотрел на высокие вершины гор Виндхил, современных Брахме. Около него сидела его единственная дочь, красавица Сита, пытавшаяся прочесть в глазах отца все обуревавшие его мысли.
Голькар был благородный старец чистой индусской расы и потомком тех государей мараттов, которые оспаривали у англичан господство над всей Индией.
Как изумительное редкое исключение, его предки избегли покорения персами и монголами и твердо хранили, защищенные своими горами, веру в Брахму. Сам Голькар гордился своим прямым происхождением от знаменитого Рамы, самого могущественного из всех героев и победителя Раваны. В честь этого славного происхождения он дал своей дочери имя Сита.
В былое время он сражался с англичанами. Отец его был убит, сражаясь, а он, будучи еще очень молодым, остался наследником государства при условии уплаты дани. В течение тридцати лет он постоянно надеялся, что наступит день, когда ему возможно будет отомстить англичанам, но борода его стала совсем седая, оба сына умерли, не оставив потомства, и теперь уже он не думал об отмщении, а желал только жить в мире и спокойствии и оставить свое государство в наследство единственной своей дочери, красавице Сите. Было уже ровно пять часов вечера, и ни малейшего шума не слышалось в Бхагавапуре, столице Голькара. Часовые стояли на своих постах, устремив глаза на горизонт; солдаты, присев на корточки, безмолвно играли в шахматы. Несколько офицеров верхом на лошадях с длинными саблями, разъезжали по городу, наблюдая за порядком. Когда они проезжали мимо, все безмолвно преклонялись перед ними. Смертельная печаль овладела, по-видимому, всей столицей. Сам Голькар казался подавленным. Он видел и чувствовал приближение бури. Давно уже ему стало известно, что англичане намереваются ограбить его, и он приходил в отчаяние относительно участи своей дочери. Сам лично, подчиняясь вполне воле Брахмы, он ко всему готовился покорно, готовый возвратиться в великое бытие и найти там «вечную сущность», но ему была невыносима мысль оставить Ситу без всякой защиты и опоры.