– Женщина, – проворчал он, – хочешь испытать мое терпение?
– Да, – прошептала она, прежде чем лизнуть мочку его уха, и стала развязывать его штаны. Под ними ничего не было, и она легонько сжала его твердые ягодицы. – Вы действительно скучали по мне, милорд? Если хотите заставить меня поверить в это, покажите, как сильно…
Она стала гладить его мужскую плоть, ласкать яички.
Граф застонал, когда огненное наслаждение окутало его. Всего год назад она была застенчивой, но любопытной девственницей.
Он внял этому любопытству и научил ее удовлетворять его, удовлетворять их обоих. Она оказалась поразительно способной ученицей. Иисусе!
Он снова застонал, когда она упала на колени, чтобы взять его в рот. Она хорошо выучила свои уроки, потому что греховное наслаждение вновь пронзило его. Длинные пальцы запутались в ее густых волосах, пока она возрождала к жизни его плоть – ртом, языком и искусными пальцами, перебиравшими его яички. Он закрыл глаза, наслаждаясь восхитительными ощущениями.
В первые месяцы их брака он полюбил ее за качества, не имевшие ничего общего с ее роскошным, соблазнительным телом. Он видел доброту. Заботливость и ум. Именно ум он находил в ней главным. И еще безусловную преданность Дуну. Но когда они соединились, он был поражен совершенством тела, возбудившего в нем страсть, какой он раньше не ведал. Кто-то мог посчитать эту страсть вожделением, и вначале, возможно, так и было. Но не сейчас. Он влюблен в жену и не мог представить своей жизни без нее. К его облегчению и радости, она отвечала на страсть страстью.
– Довольно, милая, – взмолился он.
Анабелла грациозно поднялась, обвила руками его шею и прижалась гибким телом.
– Не играйте в любовника, милорд. Я хочу почувствовать вас в себе. Глубоко! Потом мы ублажим себя ласками и поцелуями, но сейчас мне нужна твоя плоть во мне, Ангус, мой повелитель и муж!
Он снова прижал ее к краю кровати, толкнул на перину, поднял ее ноги и закинул себе на плечи.
– Счастлив угодить вам, мадам, – глухо сказал он, с громким вздохом наслаждения входя в нее.
Ее лоно, влажное и горячее, с готовностью приняло его, сжимая длинный толстый стержень, который окунулся в него до конца.
– Ваше желание исполнено, мадам? – требовательно спросил он, застыв.
– Да!
Матерь Божья!
Его плоть пульсировала жизнью. Закрыв глаза, Анабелла повторила:
– О да, Ангус. Но будет совсем идеально, дорогой, если ты… Ах! О да! Так! Именно так! Не останавливайся! Не смей останавливаться!
Ее руки смяли покрывало.
Сначала он двигался медленно и величественно, вторгаясь так глубоко, как мог, осторожно выходя почти до конца, пока его сладостная пытка чуть не свела ее с ума. Только тогда он ускорил темп, и ее стоны восторга усиливали его желание. Он чувствовал себя неукротимым. И мог так продолжать вечно.
Оба дышали все тяжелее, когда каждый его выпад приводил их все ближе к чистому совершенству. Анабелла сгорала от жара и тряслась от холода, стремясь вверх, в недосягаемые высоты. Она снова сжала его плоть, вырвав крик восторга. Зная, что он хочет ее, нуждается в ней так же сильно, как она в нем, Анабелла ощущала невероятное возбуждение. Открыла рот, чтобы вскрикнуть, как только конвульсии наслаждения сотрясли ее.
Ангус что-то прорычал в ответ, когда его любовные соки брызнули фонтаном. Несколько мгновений он оставался в ней, не в силах выйти: она была восхитительна.
Наконец он выскользнул из нее.
– Довольна хоть на минуту, похотливая ведьмочка? – улыбнулся он.
– Да, но только на минуту, – хихикнула она. – Как думаешь, мы сделали еще одного ребенка, Ангус?
– У нас впереди есть время, – ответил он.