Если он и подыскал в Америке дом, то заплатить за него наверняка не успел, поскольку ждал твоего золота.
Эдилин задумалась, потом сказала:
— Я думаю, ты мыслишь как преступник.
— Спасибо, — сказал Ангус и протянул ей листок с эскизом. — Ты это имела в виду?
Он показал ей план дома. Пропорции были выдержаны идеально. Внизу был просторный холл с широкой лестницей. По обеим сторонам холла имелось по две комнаты, каждая из которых была большой и светлой. Планировка второго этажа была почти такой же, как и первого, но с одной стороны холла комнаты были разного размера: одна в полтора раза больше другой.
— Большая комната для твоих книг, — пояснил он. — Ты можешь поставить книжные шкафы от пола до потолка вдоль трех стен.
То, что он думал о ней, пока чертил этот план, едва не заставило ее расплакаться.
— Где ты научился делать эскизы?
Ангус пожал плечами:
— Не все приятели твоего дяди похожи на тех двоих, с которыми ты знакома. Когда я был даже младше Тэма, к твоему дяде приезжал в гости богатый молодой человек, он рисовал старинные шотландские замки. Он платил мне за то, чтобы я сопровождал его в горах, где он рисовал. Я наблюдал и учился.
Эдилин молчала.
— Почему ты так на меня смотришь? — спросил он.
— Ты не устаешь меня удивлять.
— Потому что я не тот дикарь, каким ты меня считаешь?
Она не улыбнулась.
— Я могла бы дать тебе немало определений, но я никогда не считала тебя дикарем.
Ангус нахмурился и начал что-то чертить на другом листе бумаги.
— Ты все-таки влюбилась в меня?
— С чего ты взял? И когда это я могла в тебя влюбиться?
— В один из первых дней, когда смотрела на меня глазами, полными обожания.
— Полными чего? Могу тебя заверить, я никогда тебя не «обожала».
— После того как я спас тебя от Харкорта…
— После того как я спасла тебя от виселицы…
— Которая грозила мне из-за того, что ты спряталась в гробу, — закончил он.
Эдилин не сдержала улыбки.
— Я всегда буду помнить твое лицо. Оно было белее моего, а ведь я была вся в стружке.
— Но ты все же оставалась самой красивой… — Он замолчал и отложил перо. — Мне надо выйти на воздух, — вдруг сказал он и вышел за дверь, оставив Эдилин одну.
— И что я на этот раз сделала? — вслух спросила она, взяв в руки его эскиз. — Ему надо учиться на архитектора, — прошептала она и тут же представила, как они вдвоем живут в доме, который он спроектировал.
Он бы работал в большой комнате наверху, за столом, заваленным большими, свернутыми в рулоны чертежами. И спрашивал бы ее мнение о каждом из зданий. «Ты лучше разбираешься в интерьерах, чем я, — говорил бы он. И еще: — В какой цвет мне следует выкрасить эти стены?»
Эдилин ясно представила себя в синем шелковом платье, с поднятыми наверх волосами, опускающимися на плечи в виде мелких локонов, с младенцем на руках и еще одним ребенком, цепляющимся за ее юбку. Видение было таким отчетливым, что она смогла разглядеть лица детей. Старший был мальчик, и он был похож на Ангуса, а на руках у нее была девочка, и она была похожа на нее.
Эдилин подошла к окну и посмотрела вдаль, стараясь прогнать видение. Но оно не уходило. Возможно, все дело в том эскизе, что набросал Ангус. Возможно, это эскиз придал мечте реальные черты, но у Эдилин было такое ощущение, словно она смотрит в хрустальный шар и видит будущее.
Какая наивная, какая несбыточная мечта! Ангус Мактерн ясно дал понять, что их пути неминуемо разойдутся, как только они прибудут в Америку.