Государственный обвинитель: Ваша Честь, разрешите сделать замечание. Не было у нас никакого ДНК-анализа, о котором говорит защита.
Председательствующий: была биологическая экспертиза. Вы ее так и называйте – биологическая экспертиза».
Выступая с репликой, государственный обвинитель заявила присяжных: «Нет какой-либо экспертизы ДНК, я хочу обратить Ваше внимание, здесь не проводилось экспертиза ДНК…».
Очевидно, что корректное наименование защитником произведенной экспертизы исключило бы подобные эксцессы и не привело бы к прерыванию речи адвоката в прениях и созданию стороной обвинения иллюзии, что никакого ДНК-исследования не проводилось.
После прочтения пособия у некоторых читателей может сложиться впечатление, что оценки авторами современного российского правосудия, порой, чрезвычайно резки, критика его обыкновений – неоправданно радикальна, а образы судей – нелицеприятны. Но не будем забывать, что перед нами не диссертационное исследование и не книга, написанная «кабинетными» учеными, с соблюдением всех деликатностей и изысканных манер научного этикета. Это – работа, написанная практикующим адвокатом и журналистом-правозащитником, приводящими примеры из собственной недавней практики, которые они заново и остро переживают, описывая их в книге, неизбежно перенося на ее страницы тот эмоциональный накал, который возникает только в зале судебного заседания при рассмотрении реального дела. Кроме того, сами авторы ссылаются на многочисленные примеры соблюдения закона при рассмотрении дел судом присяжных, как в первой, так и в апелляционной инстанциях, что было бы невозможным, если бы Конституция РФ «не котировалась» в российских судах, а положения УПК РФ повсеместно игнорировались. Возможно, не со всеми оценками, приведенными в книге, можно безоговорочно согласиться, но таково авторское видение проблем правосудия в суде присяжных, оно подкреплено многочисленными примерами и имеет право на существование.
Рассматривая в книге широкий спектр практических вопросов осуществления защиты в суде присяжных, авторы не ставили задачу охватить абсолютно все ее аспекты. Каждый читатель непременно дополнит те или иные суждения авторов собственными наблюдениями, примерами из судебной практики, удачными приемами защиты и т. д.
Например, положения главы 12 пособия можно было бы дополнить рассмотрением такого специфического запрета, сформировавшегося на практике, как запрет исследовать с участием присяжных заключения судебно-психиатрических, либо комплексных психолого-психиатрических экспертиз, составленных в отношении обвиняемого по вопросу его вменяемости, либо психическому состоянию на момент производства по делу. Так по делу П. Т. Верховный Суд РФ указал, что в присутствии присяжных заседателей не подлежат оглашению заключения судебно-психиатрических экспертиз: «…председательствующим обоснованно отказано государственному обвинителю в удовлетворении ходатайства об оглашении акта судебно-психиатрической экспертизы не только в отношении П.Т., но и в отношении других подсудимых. Согласно ст. 334 УПК РФ, определяющей полномочия судьи и присяжных заседателей, вопрос о вменяемости подсудимого не входит в полномочия присяжных заседателей»1.
Любые попытки защитников довести до присяжных заседателей сведения о содержании подобного заключения эксперта, признаются Верховным Судом РФ незаконным воздействием на присяжных заседателей, часто влекущим отмену приговора: «На вердикт присяжных заседателей могли повлиять слова, произнесенные адвокатом Ю., во вступительном слове, обращенные к присяжным заседателям о том, что «следователь, направив дело в суд, посчитал, что собрал достаточно доказательств того, что Д. действовал в согласии со своим разумом», что «присяжным предстоит ответить также, действовал ли Д. осознанно и ведал ли, что творил?», что «с участием присяжных, к сожалению, не будет проверяться психическая полноценность Д.»2.
Рассматриваемое изъятие обусловлено положением ч.1 ст.352 УПК РФ, согласно которой, если в ходе разбирательства уголовного дела судом с участием присяжных заседателей будут установлены обстоятельства, свидетельствующие о невменяемости подсудимого в момент совершения деяния, в котором он обвиняется, или свидетельствующие о том, что после совершения преступления у подсудимого наступило психическое расстройство, делающее невозможным назначение или исполнение наказания, что подтверждается результатами судебно-психиатрической экспертизы, то председательствующий выносит постановление о прекращении рассмотрения уголовного дела с участием присяжных заседателей и направлении его для рассмотрения судом в порядке применения принудительных мер медицинского характера.
В судебной практике эта норма толкуется таким образом, что вопрос о вменяемости подсудимого, наличии у него психического расстройства, исследуется в судебном заседании без участия присяжных заседателей, поскольку его разрешение входит в круг исключительных полномочий председательствующего, т.е. указанные заключения экспертов должны исследоваться в отсутствие присяжных заседателей3.
Вместе с тем, в отдельных ситуациях, если обстоятельства, устанавливаемые указанными заключениями экспертов, имеют непосредственное отношение к вопросам, разрешаемым присяжными заседателями, исследование этих заключений должно происходить с участием присяжных заседателей.
Так, делу С., обвиняемого в убийстве сослуживцев, сторона защиты утверждала о нахождении С. в состоянии аффекта, вызванного противоправными действиями потерпевших. В связи с участием присяжных исследовалось заключение комиссии экспертов – психиатров и психолога, поскольку установление связанных с этим обстоятельств было необходимым для вынесения вердикта коллегией присяжных заседателей4.
По другому делу Верховный Суд РФ не признал нарушением закона оглашение заключения экспертов, проводивших комплексную стационарную психолого-психиатрическую экспертизу в части, имеющей значение для решения присяжными заседателями вопросов, относящихся к их компетенции, указав на то, что «… оглашенные государственным обвинителем данные содержали только оценку экспертами психолого-психиатрического состояния подсудимого в момент совершения им инкриминируемого деяния и не относились к данным, способным вызвать у присяжных заседателей предубеждения в отношении подсудимого»5.
Представляется, что во всех остальных случаях защитник должен возражать против оглашения подобных заключений экспертов в присутствии присяжных заседателей, особенно, если подобные заключения содержат сведения, способные сформировать у присяжных негативное отношение к подсудимому или ввести их в заблуждение.
Так, например, по делу Д. государственного обвинитель ходатайствовал об исследовании с участием присяжных заседателей заключения комплексной амбулаторной сексолого-психиатрической экспертизы в отношении подсудимого, в которой было указано, что у него имеется «дисгармония пубертата с задержанным психосексуальным развитием». В возражениях защитника указывалось, что эта девиация подсудимого никак не связана с вменяемым ему деянием, однако эти сведения могут сформировать стойкое негативное предубеждение присяжных в его виновности.