Я знал, что вундеркинд – это удивительный ребёнок, ребёнок, у которого семь пядей во лбу, в общем, гениальный мальчишка. Всякий человек, которого прозвали вундеркиндом, может этим гордиться и уж нисколько не обижаться. Но мальчишка так насмешливо произнёс «вундеркинд», а все остальные сразу засмеялись, что я не успел вдоволь нарадоваться, как тут же обиделся.
Вдруг все стихли. По лестнице, прыгая через ступеньку, стремительно поднимался кандидат. Ребята почтительно с ним поздоровались.
– Все в сборе? Отлично, – бодро воскликнул кандидат, открывая дверь. – Входите, Фарадеи и Максвеллы! Входите, Ковалевские и Кюри!
Обняв меня за плечи, последним вошёл кандидат. Я тогда подумал, какие у ребят звучные фамилии. И только потом узнал, что это не их фамилии, а фамилии великих физиков и математиков. И я догадался, что Александр Александрович очень хотел, чтобы из этих мальчишек и девчонок выросли знаменитые учёные.
Кандидат раздал всем, кроме меня, листочки, на которых было написано условие задачи.
– Вот, поломайте головы. – Он вытащил секундомер и щёлкнул кнопкой. – На размышление вам даю тридцать минут.
Меня он подтолкнул к двери, ведущей в другую комнату. Там вдоль стен стояли полки с книгами, а где книг не было, висели чеканки. Это такие картины, которые не рисуют красками, а выбивают молоточками на железных пластинках. Я стал разглядывать чеканку – и старинных воинов на конях, и девушек с распущенными волосами…
– Нравятся? – спросил А-квадрат.
– Угу, – кивнул я.
– А что больше всего?
– Вот эта, – я показал пальцем на чеканку, где был изображён мальчишка, лохматый, весёлый, босиком, с закатанными штанинами. Из-за плеча мальчишки вылетала птица.
А-квадрат долго и внимательно смотрел на меня.
– Мне – тоже.
Мы уселись в кресла, и я спросил:
– А почему вы мне не дали задачки?
– Я хочу проверить их потолок, – А-квадрат показал на закрытую дверь, за которой сейчас мальчишки и девчонки пыхтели над задачами.
– А мой потолок? – спросил я, не очень понимая, что такое «потолок». То есть, что такое потолок, я прекрасно знал – внизу пол, вверху – потолок. Но что хотел сказать А-квадрат, я не понимал.
– Твой потолок мне известен, – А-квадрат поднял руку на уровне моего роста. – Мне известно, сколько ты знаешь. Давай лучше пить кофе.
– Я кофе не пью, – сказал я. – Только чай.
– Надо говорить: я чайник, а не кофейник, – объяснил А-квадрат. – Если хочешь стать великим физиком, придётся научиться. Без кофе мозги крутятся со скрипом.
– А я не хочу быть великим физиком, – вздохнул я. – Это бабушка хочет…
– Если бабушка хочет, это хуже…
А-квадрат достал с полки толстую книгу в тёмно-зелёном переплёте.
– Полистай, пока я сварю кофе. Только гляди, – А-квадрат нахмурил брови, – порвёшь страницу – оторву ухо.
Я в испуге схватился за уши, пока они были ещё целы.
– Где же я столько ухов наберу?
Кандидат расхохотался:
– А у тебя и вправду математические способности – до двух считаешь без запинки. А вот в грамматике не силён – «ушей» надо говорить, а не «ухов».
А-квадрат пошёл на кухню варить кофе, а я уткнулся в книгу. Там была уйма картинок, и на каждой – птица. Таких диковинных птиц я никогда не видел. Да что я, дошкольник какой-нибудь, чтобы рвать такую замечательную книгу?
Пришёл А-квадрат, и мы с ним пили кофе – он чёрный, а я – с молоком.
– Вы не боитесь, что они подскажут друг другу?.. – показал я на закрытую дверь, за которой гудели голоса.
– Пусть подсказывают, я всё равно узнаю.
Кандидат отхлебнул глоток горячего и чёрного, как тушь, кофе и покосился на секундомер.
– Пора проверить, чем набиты головы у сих юношей и девушек.
Я направился следом за А-квадратом в соседнюю комнату. При появлении учителя ребята встали, как в школе. А-квадрат махнул рукой, чтобы садились.