Мы бегали друг за другом по лужайке, заскочили в амбар, а потом в оранжерею, где росли груши. Я бежал быстрее всех, но Мэтт почти не отставал, и Кэти тоже умела хорошо бегать и, между прочим, еще не красила ногти на ногах. Они с Мэттом припустились бегом раньше меня, но я их перегнал уже на середине дистанции. Составляя очень удачную команду, мы обежали оранжерею и совершили конечный бросок в сторону каменоломни. Солнце позолотило мои волосы, отросшие до плеч: мне, несомненно, пора было подстричься. Добежав до сосен, я уже опередил Мэтта на сорок метров, а Кэти и того больше. Но мне уже было не до лошади: я прыгнул в сторону, подбежал к поваленной сосне и наблюдал сквозь виноградные лозы, как мчится Мэтт, тяжело пыхтя, словно паровоз, размахивая руками и напрягая все силы, чтобы ускорить темп. За ним показалась Кэти, и я выпрыгнул на нее из-за куста, дико заорав, и она так испугалась, что изо всей силы хлопнула меня по щеке, прокричав на бегу:
– Такер Мэйсон, я чуть не описалась со страху. – Удар был сильный, так что я покачнулся и стукнулся о влажный ствол сосны, а Кэти, не обращая на меня внимания, промчалась мимо.
Первым добежав до утеса, Мэтт схватился обеими руками за свисавший кабель и спустился в ущелье с двадцатиметровой высоты. Наверное, он и прежде не раз в этом практиковался: он был бесстрашен и только жаловался, что высота не слишком большая.
С вершины утеса были проложены на дно ущелья электрические кабели. До воды они не доставали, и концы их были закреплены на противоположной стороне ущелья. Когда Рекс закончил прокладывать их и вообще завершил дела в ущелье, он оставил там веревки и канаты в целости и сохранности, так они и висели здесь примерно десять лет, пока я, рыская в поисках приключений, однажды – только этого мне недоставало! – на них не наткнулся. Моз проверил их на прочность и надел на них цепи, которые скользили по кабелю. Для нас ущелье навсегда осталось напоминанием о ненасытных аппетитах Рекса. Он неистово вгрызался в почву, пока геологи не предупредили его об опасности обрушения. Рекс ведь относился и к земле так, как он относился к людям: высасывал все силы и соки, а потом бросал, оставляя только оболочку. Сам он был сродни граниту: холоден как камень и способен в любой момент нанести сокрушающий удар.
Ущелье стало для нас вторым миром. Мисс Элла не раз нам рассказывала о том, что на Небе существуют дороги, вымощенные золотыми плитками, и все стены и дома, и даже кресла-качалки сплошь усеяны рубинами, изумрудами и бриллиантами. В ущелье, при должном солнечном освещении, каменные стены тоже сверкали, словно бриллиантовые, освещая эту мрачную дыру, которая защищала нас от всех напастей.
Мы никому и никогда не рассказывали о том, как блестят эти стены, а если бы рассказали, то Рекс придумал бы еще один способ выкачивания денег из этой красоты. Он бы раскопал ущелье и продал бы ту породу, которая блестела. Поэтому наша четверка – я, Мэтт, Кэти и мисс Элла – заключила договор о неразглашении тайны и скрепили его, трижды плюнув и пожав друг другу руки.
Мэтт был почти неустрашим, он боялся только одного: быть брошенным. Впервые спускаясь на канате с вершины утеса в ущелье, он достиг уровня воды на дне так быстро, что, подняв пятки, как лыжник, пронесся на спине по водной поверхности под углом в триста шестьдесят градусов. Когда он высунул голову из кристально чистой воды и улыбнулся, Кэти тоже продела руки в петли на другом канате и прыгнула вниз. Ее вес утяжеляли крылья, поэтому она «прилетела» в ущелье медленнее, но с бóльшим изяществом, чем Мэтт. И выглядела она словно ангел, но только в безрукавке и подвернутых до колен джинсах. Приводнившись, она, приподняв ноги, проскользнула к уступу скалы и, словно нажав на тормоза, остановилась.
Я стоял на утесе, едва дыша, с кривой от страха ухмылкой и смотрел вниз на этих двоих, которые, как ни в чем не бывало, сидели и обсыхали на камнях, согретых солнцем.