Прошло несколько минут. Вентиляторы продолжали мести пыль по двору, но больше снаружи ничего не происходило.
Вдруг все экторы, как по команде, повернули головы в сторону массивных дверей замка, и на их лицах возникло выражение неизбывного восхищения и преданности. Если бы Стасу рассказали о подобном, он бы ни за что не поверил, что такое выражение лица может быть настолько очевидным и при этом выглядеть совершенно искренним.
Стас глянул в ту сторону, куда все это восхищение было направлено, и удивился: на пороге замка стоял человек вполне невзрачной наружности. На голове у него красовалось не слишком чистое полотняное подобие тюбетейки, мятая рубашка отдаленно напоминала русскую косоворотку, штаны тоже давным-давно мечтали об утюге… Лицо приора тоже не слишком объясняло столь острое восхищение экторов: какое-то неопределенное, оно выражало крайнюю степень усталости и снисходительности. Да уж, нужно много экторов, чтобы придать такому значительности, саркастически подумал Стас, наблюдая, как помятый приор шествует в сторону будки. Экторы тоже следили за своим лидером – но, в отличие от Стаса, все с тем же выражением нестерпимой преданности.
Помятый остановился за пределами круга из вентиляторов, и тут наконец-то Стас догадался, к чему были все эти загадочные приготовления: они минимизировали опасность заражения Великого Помятого смертельным вирусом. Может быть, они даже полностью исключали опасность такого заражения. Хитроумно, не мог не признать Стас. Непонятно только, кто является автором всей этой конструкции. Или его негостеприимный хозяин-приор одновременно еще и неплохой инженер?
Старший эктор с почтительным поклоном передал помятому какую-то вещицу. Тот дунул в нее, и Стас поморщился: это оказался очень мощный микрофон, усиливавший меланхоличный голос помятого до раздражавшей Стасов слух громкости.
– Здравствуйте, Стас, – проговорил в микрофон помятый. – Извините за будку. Вы сами понимаете: это необходимая защита.
Стас пожал плечами: ему так вовсе не казалось. К тому же было непонятно, услышит ли помятый его вообще, если он заговорит.
– Вы говорите, Стас, я вас буду слышать, – подбодрил его помятый.
– Хорошо, – несколько невпопад сказал Стас.
Помятый удовлетворенно кивнул – дескать, контакт налажен – и махнул рукой экторам. Те тут же рассосались в пространстве, и общая картина происходящего окончательно приняла сюрреалистический вид: посреди огромного пустого двора – человек в прозрачной будке, вокруг будки буйными вихрями носится пыль, и надо всем этим – трубные раскаты каких-то совершенно дурацких переговоров…
– Итак, Стас, вот что я хочу вам предложить… – снова начал помятый, но Стас раздраженно прервал его благостную речь:
– Может, для начала вы представитесь?
Приор отчетливо выразил лицом неудовольствие, но все же нехотя произнес:
– Меня зовут Тимофей. Я понимаю, вам сейчас трудно. Вас все боятся: не у всех же есть возможность обеспечить себе достойную защиту, как у меня. С вами никто не будет общаться. Это тяжело. Я предлагаю вам союз.
Черт возьми, в последнее время все предлагают ему союз!
– Вы предлагаете мне общаться с вами? – неприятно усмехнулся Стас.
– Нет, что вы, зачем? – поморщился приор. – Я предлагаю организовать ваше общение с теми, кто близок вам по духу…
– Вы знаете, кто близок мне по духу?!
Судя по все явственнее проступающей вертикальной морщине на лбу, приор начал терять терпение:
– Я имею в виду говорунов. Они ученые, вы ученый…
– И как же вы это общение организуете, если они, как вы говорите, меня будут бояться и общаться со мной не захотят? – Стасу было не привыкать вызывать острое раздражение у своих собеседников, поэтому сейчас он чувствовал себя как рыба в воде.
– Я помогу вам скрыть от них, что вы – это вы.
– А, кстати, вы-то как узнали, что я – это я? – вдруг заинтересовался Стас и повернулся к Тимофею своим левым виском. – Инфинита-то у меня нет?
– Мне еще вчера доложили, что он у вас есть.
– Но ведь если вам доложили, то и говорунам могли доложить, разве нет?
– У них нет моих возможностей, – с вкрадчивой улыбкой объяснил приор. – Кроме того, существует много способов выдать вас за другого.
– Допустим. А вам это зачем, хотелось бы понять…
Тимофей снисходительно улыбнулся:
– Вы, Стас, здесь еще многого не понимаете. Мне пришлось бы слишком многое вам объяснять. Давайте просто сойдемся на том, что мне нужно, чтобы вы как можно больше общались с говорунами.
– Дайте угадаю… – Стас уже откровенно издевался над приором: – Либо вам нужна какая-то информация, либо вы просто хотите, чтобы как можно больше говорунов перемерло. Получать информацию через меня глупо: вы сами сказали, что я еще почти ничего не понимаю. Значит, вам нужно уменьшить численность говорунов. Или, скажем, кого-то конкретного приговорить к смерти. Так?
Тимофей, вздернув брови, промолчал, всем своим видом демонстрируя категорическую неуместность подобного поведения.
– Будем считать, что не договорились. Хорошо? – резко сменил интонацию Стас и изо всей силы шарахнул ладонью по прозрачной стенке будки. – Все, выпускай меня из этой конуры! Надоело.
Тимофей поиграл желваками на щеках, круто развернулся и направился в замок. Никто из экторов во дворе так и не появился.
Еще какое-то время вентиляторы продолжали гонять пыль вокруг будки, потом все стихло, и прозрачная стена снова отъехала в сторону, выпуская Стаса на волю. На этот раз никто не изъявлял желания отвезти Стаса куда бы то ни было, и ворота замка захлопнулись за ним сразу же, как только он из них вышел.
Оказалось, что он даже не злится на Тимофея, пытавшегося так нагло использовать его в качестве тупого орудия. Наоборот, приор как-то даже помог ему принять решение – правда, совсем не то, ради которого городился весь этот огород с будками и вентиляторами.
…На то, чтобы добраться от замка приора до дома Лилии, Стасу пришлось потратить почти весь остаток дня, потому что сначала он банально заблудился, двинувшись от замка не в ту сторону, куда было нужно. В результате через полчаса он наткнулся на высоченную крепостную стену, окружавшую довольно небольшой участок пространства. С виду крепость очень напоминала высокий и не слишком толстый пенек – и даже цвет камней, из которых она была сложена, был каким-то древесно-бурым. По всему верхнему периметру крепости размещались узкие трубы явно оружейного вида, мрачно игравшие на солнце темно-металлическим блеском.
Когда Стас проходил мимо крепости, трубы внезапно ожили и нацелились на него. Он застыл – трубы тоже замерли. Переждав холодную волну страха, он собрал в кулак все имевшееся в его распоряжении мужество и снова двинулся мимо крепости. Трубы опять двинулись и угрожающе проводили его десятком готовых к бою отверстий.
Изо всех сил стараясь не ускорять шаг, Стас гордо миновал крепость и двинулся дальше.
Интересно, зачем могут быть нужны такие грозные орудия там, где все жители, по слухам, бессмертны?
Все же, когда Стас ухитрился вернуться на путь истинный и начал понимать, куда ему предстоит шагать дальше, все последующие строения он предпочитал обходить по огромной дуге: мало ли что там еще могло двигаться, следить за проходящим человеком и прицеливаться?!
Проходя мимо своего института, Стас горестно вздохнул: кресло и холодильник в его кабинете манили его так, как никогда в Москве не манила ни одна из квартир, в которых он жил на протяжении всей своей жизни. Но цель была намечена, и Стас решительно ускорил шаг.
…Дом Лилии его несколько удивил: видимо, он ожидал увидеть что-то куда более демонстративно-декоративное. Правда, и сейчас при всей простоте ее дом банальным считаться никак не мог: все его наружные стены были стеклянными. То ли Лилия, ко всему прочему, была еще и эксгибиционисткой, то ли не сомневалась в том, что ее жизнь интересует всех без исключения, то ли предпочитала контролировать все происходящее – непонятно.