Все понимали, что это лишь приведет к дальнейшим затруднениям, когда начнутся выборы, но, по крайней мере это было хоть каким-то движением вперед.
Устав от всего этого, Дуайт сделал пару шагов в сторону двери, хотя не видел перспектив выйти, пока всё не закончится. Вокруг все замолчали, и он увидел, как выступил вперед первый выборщик.
Им оказался Олдермен Харрис, чей живот был столь же выдающимся, как и репутация, под одобрительные крики и почти без освистывания он проголосовал за Тревонанса и Ченхоллса. Потом пришла очередь Робертса, квакера и вига, ему тоже позволили проголосовать молча. За ним последовал еще один виг. Действуя так же осторожно, как и соперник, Майкл позволил ему пройти без единого комментария.
Третьего вига он уже проглотить не смог. Стряпчий, действующий в интересах Бассета, возразил на том основании, что Джозеф Лэндер давно уже не состоит членом гильдии по причине помешательства и его уже трижды заковывали в колодки за недостойное поведение.
Это вызвало негодование толпы, и двое мужчин неподалеку от Дуайта затеяли драку. Один из них толкнул Дуайта на безносую женщину, и та, раскрыв рот, словно дверь, заголосила так, будто ее убивают.
Когда безносая наконец успокоилась, Дуайт увидел, как выступает доктор, объясняя, что родители Джозефа Лэндера состояли в кровосмесительном родстве и оба выжили из ума, но потом Дуайт отвлекся от этого спора, потому что двое мужчин рядом снова подрались, и когда одного из них в бесчувственном состоянии вытащили из-под другого, Джозеф Лэндер уже исчез со сцены.
Молодой доктор уже пожалел, что пришел. Права почти каждого второго из тех, кто подходил голосовать, подвергали сомнению, и этот спор длился бесконечно. Одного человека, явно находящегося на пороге смерти, принесли на носилках, поставили на пол и спорили о нем, как чайки из-за выброшенных потрохов.
Дородному, волосатому и властному сэру Хью Бодругану позволили проголосовать, не оспаривая его прав, только потому, как решил Дуайт, что никто не посмел устроить с ним стычку. Как он проголосовал, осталось загадкой, но еще трое поступили так же — люди, живущие очень далеко и не имеющие никаких знакомых в городе.
Девушке явно стало жарко, она скучала и внезапно наклонилась к Анвину Тревонансу, что-то прошептав ему на ухо. Тревонанс с очевидным раздражением начал с ней спорить, но Кэролайн встала и выскользнула через боковую дверь. Дуайт тоже начал пробираться к выходу.
Это было долго и сложно, толпа сопротивлялась, но в конце концов он добрался до двери и оказался в коридоре — вспотевший, помятый и запыхавшийся. Коридор был забит людьми, а ведущая на улицу лестница — еще больше. Дуайт повернул обратно, зная, что Кэролайн Пенвенен не сможет выйти через парадную дверь.
В конце коридора толпа немного редела, и два констебля охраняли ведущую к помосту дверь. Они подозрительно уставились на него.
— Куда пошла мисс Пенвенен?
— Сюда, вниз, сэр, — кивнул один из них.
Дуайт увидел в стене напротив дверь и прошел через нее. Дверь вела в подсобку соседней лавки, а оттуда — на главную улицу. Оказавшись снаружи, Дуайт решил, что Кэролайн ушла, потому что рядом с пивными на противоположной стороне кричала и танцевала толпа, а из-за портиков трудно было разглядеть что-либо вниз по улице. Тогда Дуайт развернулся и увидел ее у стены рядом с дверью лавки, наблюдающую за ним.
Она была без шляпки, явно не заботясь о приличиях, ее роскошные золотисто-рыжие кудри спускались к плечам. Ради жемчужного ожерелья на ее шее рискнул бы любой разбойник.
— Доктор Энис, — сказала она, когда Дуайт поклонился. — Почему вы меня преследуете?
Он снова почувствовал укол раздражения. — Я заметил, как вы ушли, и подумал, что вам может потребоваться моя помощь.
— Неужели похоже, что мне требуется помощь?
— День выборов — не самое спокойное время.