Гул боя возникал то справа, то слева,тоблизко, то далеко. А на этом
участкетихо,тревожно.Безмерноетерпениекончалось. Умолодых солдат
являлось желаниеринуться в кромешную темноту, разрешить неведомое томление
пальбой, боем, истратить накопившуюся злость. Бойцы постарше,натерпевшиеся
от войны, стойче переносили холод, секущуюметель, неизвестность, надеялись
- пронесет и на этот раз. Но впредутренний ужечас, в километре, может, в
двухправее взвода Костяевапослышалась большая стрельба. Сзади, из снега,
ударилиполуторасотки-гаубицы,снаряды,шамкаяишипя,полетелинад
пехотинцами,заставляяутягиватьголовывворотники оснеженныхмерзлых
шинелей.
Стрельбасталаразрастаться,густеть,накатываться.Пронзительней
завылимины,немазанноскрежетнулиэрэсы,озарилисьокопыгрозными
всполохами. Впереди, чуть левее,часто, заполошно тявкала батареяполковых
пушек, рассыпая искры, выбрасывая горящей вехоткой скомканное пламя.
Борисвынулпистолетизкобуры,поспешилпоокопу,тоидело
проваливаясьв снежную кашу.Траншеихотя ичистили лопатами всюночь и
набросали высокийбруствер изснега, но все равноходасообщенийзабило
местами вровень со срезами, да и не различить было этих срезов.
- О-о-о-од!Приготовиться! - крикнул Борис,точнее, пыталсякричать.
Губы у него состылись, и команда получилась невнятная. Помкомвзвода старшина
Мохнаков поймал Бориса за полу шинели, уронил рядом ссобой, и в этовремя
эрэсывыхаркнули вместеспламенем головатыестрелы снарядов,озариви
парализовавнаминутуземнуюжизнь,кипящеев снегахлюдскоемесиво;
рассекло и прошилоструями трассирующих пуль мерклый ночной покров;мерзло
застучалпулемет,у которогорасчетом воевали Карышев и Малышев; ореховой
скорлупой посыпали автоматы; отрывисто захлопали винтовки и карабины.
Изкруговерти снега, из пламени взрывов, из-подклубящихся дымов,из
комьев земли,из охающего,ревущего, с треском рвущегоземнуюи небесную
высь, где, казалось, небыло и не могло уже быть ничегоживого, возникла и
покатиласьна траншею темная масса из людей. С кашлем, скриком,с визгом
хлынула натраншеи этамасса, провалилась, забурлила, заплескалась, смывая
разъяренными отчаяньем гибели волнами все сущее вокруг.
Оголодалые,деморализованные окружением и стужею,немцы лезливперед
безумно, слепо. Их быстро прикончили штыками и лопатами. Но за первой волной
накатилась другая, третья. Все перемешалось в ночи: рев,стрельба,матюки,
крик раненых, дрожьземли,с визгом откаты пушек, которые били теперь и по
своим,и по немцам, не разбирая - кто где.Да и разобратьуже ничего было
нельзя.
Бориси старшина держались вместе.Старшина- левша, в сильной левой
рукеон держаллопатку,вправой - трофейный пистолет.Он не палил куда
попало, не суетился.