Его спальня была скромнее и проще всех - если не считать туалетного прибора матового золота. Дэзи с наслаждением взяла в руки щетку и стала
приглаживать волосы, а Гэтсби сел в кресло, прикрыл глаза рукой и тихо засмеялся.
- Странное дело, старина, - сказал он весело. - Никак не могу...
Сколько ни стараюсь.
Он, как видно, прошел через две стадии и теперь вступил в третью. После замешательства, после нерассуждающей радости настала очередь
сокрушительного изумления от того, что она здесь. Он так долго об этом мечтал, так подробно все пережил в мыслях, столько времени ждал, словно бы
стиснув зубы в неимоверном, предельном напряжении. И теперь в нем отказала пружина, как в часах, у которых перекрутили завод.
Через минуту, овладев собой, он распахнул перед нами два огромных шкафа, в которых висели его бесчисленные костюмы, халаты, галстуки, а на
полках высились штабеля уложенных дюжинами сорочек.
- У меня в Англии есть человек, который мне закупает одежду и белье.
Весной и осенью я получаю оттуда все, что нужно к сезону.
Он вытащил стопку сорочек и стал метать их перед нами одну за другой; сорочки плотного шелка, льняного полотна, тончайшей фланели,
развертываясь на лету, заваливали стол многоцветным хаосом. Видя наше восхищение, он схватил новую стопку, и пышный ворох на столе стал еще
разрастаться - сорочки в клетку, в полоску, в крапинку, цвета лаванды, коралловые, салатные, нежно-оранжевые, с монограммами, вышитыми темно-
синим шелком. У Дэзи вдруг вырвался сдавленный стон, и, уронив голову на сорочки, она разрыдалась.
- Такие красивые сорочки, - плакала она, и мягкие складки ткани глушили ее голос - Мне так грустно, ведь я никогда... никогда не видала
таких красивых сорочек.
После дома нам предстояло осмотреть еще сад, бассейн для плавания, гидроплан и цветники - но тем временем опять полил дождь, и, стоя все
втроем у окна, мы глядели на рифленую воду пролива.
- В ясную погоду отсюда видна ваша вилла на той стороне бухты, - сказал Гэтсби. - У вас там на причале всю ночь светится зеленый огонек.
Дэзи порывисто взяла его под руку, но он, казалось, был весь поглощен додумыванием сказанного. Может быть, его вдруг поразила мысль, что
зеленый огонек теперь навсегда утратил для него свое колоссальное значение. Раньше, когда Дэзи была так невероятно далеко, ему чудилось, что этот
огонек горит где-то совсем рядом с ней, чуть ли не касается ее. Он смотрел на него, как на звездочку, мерцающую в соседстве с луной. Теперь это
был просто зеленый фонарь на причале. Одним талисманом стало меньше.
Я принялся расхаживать по комнате, останавливаясь перед разными предметами, привлекавшими мое внимание в полутьме. На глаза мне попалась
увеличенная фотография пожилого мужчины в фуражке яхтсмена, висевшая над письменным столом.
- Кто это?
- Это? Мистер Дэн Коди, старина.
Имя мне показалось смутно знакомым.
- Его уже нет в живых. Когда-то это был мой лучший друг.
На столе стояла карточка самого Гэтсби, снятая, видно, когда ему было лет восемнадцать, - тоже в фуражке яхтсмена на задорно вскинутой
голове.
- Какая прелесть, - воскликнула Дэзи. - Этот чуб! Вы мне никогда не рассказывали, что носили чуб. И про яхту тоже не рассказывали.