- Дэзи! Дэзи! Дэзи! - выкрикивала миссис Уилсон. - Вот хочу и буду повторять, пока не надоест. Дэзи! Дэ...
Том сделал короткое, точно рассчитанное движение и ребром ладони разбил ей нос.
Потом были окровавленные полотенца на полу ванной, негодующие возгласы женщин и надсадный, долгий крик боли, вырывавшийся из общего шума.
Мистер Мак-Ки очнулся от сна, встал и в каком-то оцепенении направился к двери. На полдороге он обернулся и с минуту созерцал всю сцену:
сдвинутая мебель, среди нее суетятся его жена и Кэтрин, браня и утешая, хватаясь то за одно, то за другое в попытках оказать помощь; а на диване
лежит истекающая кровью жертва и судорожно старается прикрыть номером "Таун Тэттл" гобеленовый Версаль. Затем мистер Мак-Ки повернулся и
продолжал свой путь к двери.
Схватив свою шляпу с канделябра, я вышел вслед за ним.
- Давайте как-нибудь позавтракаем вместе, - предложил он, когда мы, вздыхая и охая, ехали на лифте вниз.
- А где?
- Где хотите.
- Оставьте в покое рычаг, - рявкнул лифтер.
- Прошу прощения, - с достоинством произнес мистер Мак-Ки. - Я не заметил, что прикасаюсь к нему.
- Ну что ж, - сказал я. - С удовольствием.
... Я стоял у его постели, а он сидел на ней в нижнем белье с большой папкой в руках.
- "Зверь и красавица"... "Одиночество"... "Рабочая кляча"...
"Бруклинский мост"...
Потом я лежал на скамье, в промозглой сырости Пенсильванского вокзала и таращил слипающиеся глаза на утренний выпуск "Трибюн" в ожидании
четырехчасового поезда.
Глава 3
Летними вечерами на вилле у моего соседа звучала музыка. Мужские и женские силуэты вились, точно мотыльки, в синеве его сада, среди
приглушенных голосов, шампанского и звезд. Днем, в час прилива, мне было видно, как его гости прыгают в воду с вышки, построенной на его
причальном плоту, или загорают на раскаленном песке его пляжа, а две его моторки режут водную гладь пролива Лонг-Айленд, и за ними на пенной
волне взлетают аквапланы. По субботам и воскресеньям его "роллс-ройс" превращался в рейсовый автобус и с утра до глубокой ночи возил гостей из
города или в город, а его многоместный "форд" к приходу каждого поезда торопливо бежал на станцию, точно желтый проворный жук. А в понедельник
восьмеро слуг, включая специально нанятого второго садовника, брали тряпки, швабры, молотки и садовые ножницы и трудились весь день, удаляя следы
вчерашних разрушений.
Каждую пятницу шесть корзин апельсинов и лимонов прибывали от фруктовщика из Нью-Йорка - и каждый понедельник эти же апельсины и лимоны
покидали дом с черного хода в виде горы полузасохших корок. На кухне стояла машина, которая за полчаса выжимала сок из двухсот апельсинов - для
этого только нужно было двести раз надавить пальцем кнопку.
Раза два или даже три в месяц на виллу являлась целая армия поставщиков. Привозили несколько сот ярдов брезента и такое количество
разноцветных лампочек, будто собирались превратить сад Гэтсби в огромную рождественскую елку. На столах, в сверкающем кольце закусок,
выстраивались окорока, нашпигованные специями, салаты, пестрые, как трико арлекина, поросята, запеченные в тесте, жареные индейки, отливающие
волшебным блеском золота.