Однажды, когда боярин отлучился в свою вотчину, Иван тайком, с помощью Марии, переодевшись в служанку, проник к ней в опочивальню, где они впервые познали все прелести близости, бурную страсть.
Это была ночь их любви, первая и последняя. Утомленные страстной любовью, Мария и Иван заснули крепким сном. Но в доме князя были свои глаза и уши. Как только рано поутру Телятевский неожиданно вернулся из вотчины, дворецкий Ефим сразу же ему обо всем доложил. И, что называется, влюбленных взяли еще тепленькими. Неожиданно в опочивальню княжны ворвались дюжие слуги и повязали Ивана, заломили за спину руки, поволокли по приказу хозяина на конюшню. Мария рыдала, закрыв от стыда лицо руками, затем кинулась в ноги к отцу, прося пощадить любимого, виня и кляня во всем себя, но князь был неумолим, и, наверно, Болотникова забили бы батогами до смерти. Но провинившемуся сотнику неожиданно повезло. В этот же день царь Иван Грозный затребовал боярина к себе во дворец по каким-то важным делам. Хозяин отсутствовал дома несколько дней. Ночью Мария уговорила конюха Алексея помочь бежать возлюбленному с княжеского двора.
Прощание несчастных влюбленных было коротким. Мария неутешно плакала, обнимая любимого, он же обещал ей вернуться, хотя они сами в это плохо верили, зная наверняка, что видятся последний раз.
Так он оказался у донских казаков, где принимал участие в походах против крымских татар. В одной из таких стычек их казацкий отряд попал в засаду, завязалась жестокая схватка. Многие из его товарищей полегли тогда, и мало кто ушел от преследователей, а Болотников, раненный татарской стрелой, попал в плен, а там был переправлен в Турцию на невольничий рынок.
Вскоре его приковали цепями гребцом на галеру. Вот здесь-то и начались его испытания адом. Целыми днями под палящим солнцем приходилось ему вместе с остальными невольниками грести веслами. Хозяин не баловал своих рабов сытной едой: за целый день давали одну лепешку да немного пресной, уже вонючей, испортившейся воды и плетей вволю, если надсмотрщик видел, что гребец плохо работал. Порой жизнь казалась Ивану невыносимой, думал, что все это никогда не кончится. Но, видно, Господу было угодно, чтобы однажды мучения рабов прекратились. Напали на турок немецкие военные корабли, завязалась жестокая схватка. Турки попытались уйти от преследователей в море, но, как жестоко надсмотрщик ни избивал невольников, они перестали грести, понимая, что единственный путь к спасению – если немцы победят их мучителей. После победы над турками всех рабов на галерах освободили, а затем доставили в Венецию. Бывшие невольники разбрелись кто куда, а Болотников вместе с Беззубцевым находились некоторое время в Венеции, где и познакомились с запорожскими казаками. Вскоре новые знакомые уговорили их отправиться в Венгрию, помогать венграм бороться с турками за свою свободу. Память о рабстве была у Ивана и его товарища еще свежа, и им хотелось отомстить туркам за свои обиды. Так у него и Беззубцева началась беспокойная, полная опасностей, военная жизнь.
Иван Болотников заметно выделялся среди казаков как опытный и искусный воин и вскоре возглавил отряд запорожских казаков численностью в 10000 сабель. Здесь же, в Венгрии, он узнает о больших изменениях в России, о том, что на царский престол при помощи польского короля Сигизмунда посажен настоящий государь – Дмитрий Иванович, который чудом уцелел и спасался до поры до времени в Речи Посполитой.
Заинтересовавшись этими событиями в России, Болотников отправляет послов во главе с Алексеем Нагибой к польскому королю с челобитной, в которой запорожцы изъявляли желание послужить настоящему русскому царю Дмитрию Ивановичу.
Польский король ласково встретил казаков и выразил надежду, что запорожцы будут служить московскому государю верой и правдой, и пригласил отряд Болотникова стать под Краковом. И вот теперь он ждал послов от Сигизмунда, короля польского, но что-то от него не было никаких известий, хотя казаки стояли лагерем под Краковом вторую неделю. Иван Исаевич не знал, что и подумать, ему не терпелось двинуться в Россию.
Из задумчивости атамана вывел Беззубцев, который подсел к нему рядом и спросил:
– Что это ты, Иван Исаевич, загрустил, вина не пьешь, один, задумавшись, сидишь?
– Дни прошлой жизни вспомнились, наше с тобой рабство у турок, – улыбаясь, ответил Болотников.
– Да уж, натерпелись и повидали мы с тобой, Иван Исаевич. Не знаю, как тебе, а мне частенько по ночам снится наше рабство. Чем такая жизнь, лучше уж смерть!
– Вот и я хочу помочь государю нашему освободить народ России от рабства, чтобы люди сами могли выбирать, как им жить: хоть землю пахать, хоть ремеслом заниматься, хоть в казаки идти, как мы.
– Ой, не знаю! – покачав головой, воскликнул Митяй. – Плохо мне верится, чтобы бояре, князья, дворяне да помещики согласились народ освободить! Кто же тогда на них работать будет? Не свычны они, Иван, трудиться.
– Сами будут работать. Государству служить будут, а тех, кто не захочет, заставим. Сейчас государь Дмитрий Иванович многое делает для народа, говорят, что все подати землепашцам отменил. Да, видно, мало у него сторонников, надобно нам ему немного подмогнуть, глядишь, всем миром правду и справедливость в государстве установим. Наверно, бояре да воеводы большое сопротивление оказывают, не дают ему сразу помочь бедным людям, окружили его лестью да угодничеством, скрывают от него всю правду, как простой народ живет плохо, как мучают бедный люд, как издеваются над ним богатые кровососы. Вот мы и должны ему, государю, открыть глаза, рассказать обо всем, что творят богатенькие.
– Правое дело ты задумал, Иван Исаевич, да только осуществить его будет трудно, – покачав головой, с сомнением сказал Беззубцев.
В это время в шатер быстро вошел казак Федор Болдырь и направился к атаману. Так как было очень шумно от говора подгулявших казаков, Федор, наклонившись к уху Болотникова, сказал:
– От польского короля Сигизмунда к нам пожаловал посол Ян Веливицкий со свитой, желает с тобой разговаривать.
– Наконец-то! – воскликнул Иван Исаевич и, радостно улыбаясь, произнес: – Закончилось наше безделье, и ждут нас важные дела! Скоро пойдем в Москву, на службу к нашему государю!
5
Испуганная шумом толпы и отсветом пожарищ, полуодетая, Марина в сопровождении слуги Каспара Савицкого, в беспамя – тстве, пробралась в покои своей служанки гормейстерины. Маленькая, хрупкая, она юркнула ей под юбки.
Возбужденная толпа московитов, сметая все на своем пути, прорвалась в опочивальню служанки. Слышались выкрики:
– Ищите самозванцев! Где этот безбородый антихрист! Ищите польского самозванца! Убивать их будем! Ишь, чего захотели, антихристы, веру нашу уничтожить! Да мы его! – кричал народ, напирая на верного слугу Каспара, который встретил заговорщиков со шпагой в руке, сдерживая натиск толпы.
Изловчившись, Григорий Елизаров ударил иезуита колом по голове; тот зашатался и упал, обливаясь кровью. Толпа с ревом ворвалась в покои служанки. Грязные и убогие ярыжки, полупьяные московские людишки стали шарить по углам, заглядывать в шкафы, хватать и растаскивать меж собой дорогие платья, ткани и украшения. Стали подбираться к служанке, чтобы содрать с нее одежду.
– Эй, толстуха, а ну, скидывай с себя юбки! – стал приставать к служанке Евсей, пытаясь сдернуть с женщины наряды. Но в это время в покои гормейстерины пробились Иван Иванович Шуйский, Иван Михайлович Воротынский, Григорий Петрович Шаховской в сопровождении отряда стрельцов. Всех взбун – товавшихся людей выгнали из спальни, приставили стражей у дверей около десятка стрельцов, чтобы никто не ворвался к женщинам вновь. Из-под юбок служанки извлекли позеле – невшую, трясущуюся от страха Марину.