Однако во всех случаях, каким бы не было распоряжение завещателя относительно возложения неких обязательств на наследника, это распоряжение не могли уменьшить обязательной доли в наследстве лиц, кому данная доля была гарантирована законодательством. Наследник же, на которого было возложено завещателем исполнение завещательного отказа, должен был исполнить его лишь в пределах действительной стоимости перешедшего к нему наследственного имущества. Указанная диспозиция гражданского законодательства советского Казахстана, которое конечно было основано на законодательстве всего советского государства, практически не претерпело никаких изменений по сравнению с теми же нормами новелл Юстиниана, что говорит об универсализме и проработанности данных положений, логичность и обоснованность которых была проверена временем. Но это, что касается основ и свобод. Запреты же и ограничения не были распылены, а существовали постольку, поскольку это требовала практика, во избежание ненужных споров и тяжб.
В случае смерти наследника, на которого было возложено исполнение завещательного отказа, либо в случае непринятия им наследства, исполнение возлагалось на тех наследников, которые получили его долю. Однако, когда речь заходила об исполнении неких обязательств, даже в границах наследственного имущества, государство загадочным образом сразу куда-то исчезало и его привлечение к исполнению завещательного отказа, при отсутствие наследников у наследодателя, становилось возможным лишь для лиц, тщательно изучившим действующее законодательство. Ведь при отсутствии наследников, когда наследство становилось выморочным, все имущество завещателя переходило по так называемому праву представления к государству.
Кроме того, что завещатель был вправе возложить на наследника исполнение определенных обязательств, своим завещательным отказом, наследодатель был вправе и ограничить передаваемые права наследника. В частности, завещатель мог возложить на наследника, к которому переходит жилой дом, обязательство предоставить другому лицу пожизненное пользование этим домом или определенной его частью. При этом данное право пожизненно владеть и пользоваться отвечало признакам права следования, когда вне зависимости от замены основного нанимателя лицо, которому был предоставлен завещательный отказ в виде пожизненного проживания, не мог быть ограничен в данном праве.
Но в ГК КазССР нет ни слова о том, вправе ли был отказополучатель отказаться от завещательного отказа. Исходя же из логики данного института и анализа положений о нем в исследуемом нормативно-правовом акте, можно сделать вывод, что юридически отказаться было невозможно, так как таково было последнее желание наследодателя, и разрешения для этого не требовалось. Фактически же отказополучатель мог отказаться от защиты своих прав, в случае, когда наследником не исполнялся завещательный отказ, что и можно расценивать, как проявление его воли. В этом и заключается основное различие наследования по завещанию и наследование через посредника – завещательный отказ. При наследовании по завещанию наследник был вправе отказаться от наследства, при завещательном отказе же данного права отказополучателю не предоставлялось.
Оформление завещательного отказа, будь то возложение исполнения определенных обязательств, либо ограничение прав наследования, производилось по общим правилам, которые предъявлялись действующим законодательством к форме завещания. При этом отметка о наличии завещательного отказа, также в обязательном порядке делалась нотариусом в свидетельстве о праве на наследство, которое был вправе получить, кроме наследников и отказополучатель, в подтверждение своих прав.
Одной из форм завещательного отказа также можно расценивать назначение исполнителя завещания, которым мог выступать как один из наследников по завещанию, так и постороннее лицо, не имеющее никакого родства с наследодателем. При назначении определенного лица исполнителем завещания необходимо было согласие этого лица, выраженное им в надписи на самом завещании либо в отдельном заявлении, приложенном к завещанию. В данном случае не стоял вопрос о передаче исполнителю каких-либо имущественных прав, либо совершении в его пользу определенных действий, но само привлечение третьего лица для реализации завещания, уже говорит об ограничении прав наследников.
В тоже время относительно исполнителя завещания действовали также определенные правила. Исполнителем завещания не могло быть лицо недееспособное, а также лицо, подписавшее завещание за завещателя, в случае, когда последний, по каким-либо причинам не имел возможности самостоятельно его подписать.
На исполнителя завещания законодательством, в соответствие с его правовым статусом, возложена одна единственная основная обязанность – надлежащим образом, согласно буквальному толкованию завещания, исполнить последнюю волю наследодателя. Для этого исполнителю был предоставлен не ограниченный спектр прав, конечно, в рамках закона. Однако существовала и дополнительная обязанность – исполнитель завещания обязан был представлять наследникам по их требованию полный отчет о проделанной им работе по надлежащему исполнению завещания.
При этом исполнитель завещания не получал вознаграждения за свои действия по исполнению завещания, но имел право на возмещение за счет наследства необходимых расходов, понесенных им по охране наследственного имущества и по управлению им. В результате чего, не смотря на то, что, казалось бы, работа исполнителя завещания основана лишь на альтруизме, фактически при «должном» отношении к своим обязанностям исполнитель завещания имел возможность получить неплохое вознаграждение, исполняя волю наследодателя.
Подводя итоги завещательному отказу и формам его проявления можно отметить, что со времени зарождения римского частного права законотворческие органы полностью устранили из его форм, так называемые фидеикомиссы, то есть последнюю волю наследодателя перед самым моментом смерти. Это объясняется преследованием одной единственной цели: ограничить количество судебных тяжб. Хотя сами по себе фидеикомиссы отвечали истинному принципу свободы завещания и волеизъявления наследодателя. Но с другой стороны они не могли в полной мере соответствовать принципу объективности, так как нельзя расценивать человека в преддверии смерти полностью дееспособным, как и невозможно со сто процентной уверенностью говорить о доказанности истинной воли наследодателя, лишь по устным его изречениям, перефразированным при этом свидетелями.
ГК РК 1999 года. Так что же новое привнес в наследственное право ГК РК? Во-первых, можно отметить возращение к истокам данной отрасли права. Завещательный отказ стал именоваться легатом, а отказополучатель – легатарием. При этом возвращение к истокам еще не говорит не о чем плохом, а наоборот указывает на стремление к познанию истинных идей данного института. Если быть до конца честными, то не мы придумали институт завещательного отказа и даже не славяне, на языке которых мы его так называем. Само его понятие и принципы были сформулированы юристами древнего Рима, где говорили по-латыни, чему мы и должны следовать. Это основная идея новшеств, но фактически от изменения названий, мы не получили почти никакого изменения в самих принципах – основах данного института.